Книги

Телепупс

22
18
20
22
24
26
28
30

— Да я…!

«No connect» — сообщил мне телефон и больше с Максом не соединялся. Кремль вырубился. Не отвечал ни один телефон Администрации. Мое лицо поставили на односторонний блокиратор. Даже сайт висел, выдавая белостраничный «error».

— Моб, вашу ять, — резюмировал я. — Вот тебе и «электронное правительство». Связь, бдядь, между государством и его гражданами. Ох, и держит же гражданин Гурамчик нос по ветру. Не зря про Макса напомнил. Носяра. Ох, и нюх у него.

Я попытался дозвониться до нашего гбешного куратора.

Телефон недоступен или находится вне зоны устойчивой связи. Попробуйте позвонить позднее.

— Ну ваще, заебись. Это когда же позднее?!

— Не надо нервничать, — распорядилась Таня. — Еще пока ничего страшного не произошло.

— Да!?

— Будем работать.

— Да?!

— Снимем наручники и…

О том, как я приобрел эти сомнительные украшения, у меня остались весьма смутные воспоминания. Зато я хорошо осознавал необходимость от них избавиться. Но так как наручники были сделаны из титана и снабжены магнитным кодовым замком, то, как вы понимаете, просто так они не снимались. Зоя же молчала, как настоящая партизанка, и не раскрывала страшной тайны комбинации из четырех цифр. Космодемьянская, блин!

Татьяна объясняла подобное поведение склонностью молодежи к инфантильному максимализму. Возрастное, значит. А раз так, то Федя предлагал радикальные отцовские меры в виде хорошей порки. Зоя бледнела, краснела, еще больше потела и все равно молчала. Даже когда Федя снял ремень и демонстративно пощелкал им у ее чуть курносого носика. Она жмурила глаза, готовилась разрыдаться, но ничего не говорила.

Как старший по должности я не допустил насилия, выбрав в качестве наказания пытку голодом. Решил, не предлагать ей бочку варенья, корзину печенья и просто деньги, посчитав, что до обеда (без ужина и завтрака) ее хрупкий организм признает невозможность существования без пищи.

Не могли же мы, в самом деле, ходить с ней в туалет вдвоем. Пришьют еще развращение малолетних.

— Тебе лет-то сколько?

Не ответила. Насупилась.

— А давай ей руку сломаем или отпилим, — предлагала настойчивая Татьяна.

— Нет. Она, дура упрямая, меня всего кровью забрызгает, — отнекивался я, считая, что если пилить, то поднимется крик, от которого у меня еще и перепонки полопаются. — И так нам все расскажет.

Оказалось я плохо знаю современную молодежь. Девушка демонстрировала приспособляемость к запредельным условиям существования и готовность к всевозможным обстоятельствам. Во всяком случае, это было ясно из ее поведения в милиции, куда нас доставили после разгона «несанкционированной демонстрации» у здания Петербургского избиркома.