Дядюшка Сергус, само собой, уверил ее, что одиночных привидений в театре нет, и рассказал историю Огненной премьеры. Наора уже слышала этот рассказ о пожаре в театре, при котором от здания остался лишь каменный остов и где погибло множество народа — и зрителей, и актеров. «В иную ночь, — говорил Сергус, — из зала доносится приглушенный шумок, будто там собрались как на премьеру, и если заглянуть в такую ночь в зал, то можно увидеть не только тени зрителей в креслах, но и призраки актеров на сцене…» А вот единственный зритель да еще в серебристом плаще — этого дядюшка Сергус не знал, ничего подобного за столько лет ночной службы не видывал. Или Наоре просто почудилось. Да он был просто в этом уверен. Незнакомец никак не мог быть призраком — и уж конечно вряд ли живым человеком; уж дядюшка–то Сергус уверен был, что никто не мог проникнуть незамеченным в охраняемый им театр.

Успокаивая девушку, сторож проводил ее до гримерной Теоны, освещая путь фонарем. Они взяли лисий плащ для Наоры и вернулись в дежурку. Потом они попили чаю, и Наора соглашалась со стариком: да, наверняка ей почудилось. Или, соглашался и старый Сергус, вновь вытирая губы.

Полная сомнений, Наора вышла в проулок.

— Может, проводить тебя до гостиницы? — спросил Сергус, выглядывая вслед из приоткрытой двери.

— Да нет, не стоит, — отвечала Наора.

В самом деле, идти она не боялась — до гостиницы всего ничего, буквально два шага, а Берстар — городок тихий, здесь даже пьяницы были не буйными и вели себя на удивление учтиво.

Впрочем, исключения всегда возможны.

— Сударыня! — остановил ее негромкий голос снизу, едва она поднялась по ступенькам и взялась за ручку гостиничной двери.

Наора вздрогнула, хотя голос был не угрожающим. Даже, пожалуй, наоборот.

— Прошу прощения, сударыня, — прошелестел голос. — Вас зовут Наора?

Девушка не отвечала. Она попробовала скосить глаза, но внизу было темно.

— Наора, актриса местного театра? — уточнил невидимый.

Наора продолжала молчать.

— Пожалуйста, пройдите во второй номер, с вами хотят поговорить.

— Нет! — вырвалось у Наоры само собой — она вспомнила запертого ею в номере типа. Дверь распахнулась со скрипом, и ей в лицо ударил неяркий свет коридора.

— Дверь при разговоре вы можете держать открытой! — донеслось ей вдогонку. Говоривший торопился докончить предложение: — Вне зависимости от результата разговора вы получите десять империалов!

Дверь захлопнулась, и Наора оказалась в коридорчике; портье за стойкой не обратил ни малейшего внимания на ее кивок, и она стала подниматься на второй этаж.

Десять империалов. Новые башмаки, новые туфли, новое белье… На новое платье, конечно, уже не хватит, но можно набрать ткани для юбки… Зато останется на новые чулки, на несколько пар новых чулок… И все это только за то, чтобы выслушать кого–то.

Самый вкусный сыр бывает только в мышеловке, напомнила себе Наора, но раз уж сегодня такой странный вечер, отчего бы и нет? Ведь дверь можно не закрывать…

Вцепившись в перила, она стояла в полумраке на площадке между этажами и думала: «Что я делаю?». Десять империалов — и она сразу же купит себе самые хорошие чулки! Да, молодой девушке не пристало ходить ночью в номера к посторонним мужчинам, ну и что? Раз ее отца так мало заботит честь дочери, что он может дать ключ от своего номера первому попавшемуся собутыльнику, почему она не может сама решать свою судьбу и совершать безрассудные поступки?