– Черт побери! Ты, кажется, сильнее Точильщика! – вскричал Кожоль, удивленный таким превращением.

– Пфуй! – презрительно произнес гигант. – Ваш Точильщик… один из моих промахов. Я его считал хитрым, этого человека! А он чистый болван, которым может вертеть какая-то юбка. И потом он воображает, что в состоянии отнять у меня половину сокровища, на которую я имею право! Скоро он меня узнает, этот влюбленный идиот, готовый на все, чтоб спасти свою красавицу.

– Ого-о! – произнес Кожоль. – Видно, что ты сам никогда не влюблялся.

– Ба! К чему? Да вот, господин Бералек вам скажет: госпожа Сюрко в двадцать раз красивее Пусеты, а мне никогда в голову не приходило во время ее сна воспользоваться ее бессилием.

Голос мошенника, казалось, смягчился.

– А между тем, глупо сказать, она интересует меня, эта малютка, такая кроткая и добрая…

На этом Лебик запнулся, потом, обращаясь к кавалеру, медленно продолжал:

– Ради госпожи Сюрко, повторяю опять: вступайте со мной в сговор.

– Уж не собрался ли ты угрожать ей? – вскричал молодой человек, переживая за Лоретту.

Гигант мотнул головой.

– Нет, нет, – сказал он. – Бедняжке не стоит меня опасаться. Причина ее горя – в вас самих. Я знаю игру Точильщика, потому что сам дал ему карты в руки. Вы притиснули его, чтоб он отдал вам миллионы, до которых он уже дотрагивался… он выпустит добычу, чтоб возвратить себе Пусету, но победа будет дорого вам стоить.

Слушая Лебика, Кожоль невольно вспомнил последнюю фразу, сказанную на прощанье Шарлем: «К чему мне мстить? Я буду отомщен в тот день, когда отдам вам сокровище».

– Но ты не сказал мне ничего нового. Твой начальник грозил уже нам каким-то таинственным несчастьем.

– Вот от этого-то несчастья я и могу избавить вас за половину тех миллионов.

– Нет, – сказал Бералек, – хотя бы нам пришлось заплатить за это собственной жизнью, мы не можем отдать часть этого сокровища, назначенного на великое дело.

– Заметьте, однако, что, требуя от вас половины клада, в сущности-то, я по своей воле отдаю вам вашу долю, потому что я могу без труда захватить все.

Друзья понимали, что гигант говорил правду.

– Так отчего же ты не оставляешь себе все? – возразил Кожоль, стараясь отыскать причину этой щедрости.

– О, не ломайте себе головы попусту, я избавлю вас от труда отгадывать. Сегодня я мечу карты на столе. Если я захвачу весь выигрыш, то не сумею воспользоваться им спокойно. И половины его довольно, чтоб обеспечить мое благополучие, потому что сами соучастники в этом деле будут покровительствовать мне.

– С чего ты решил?