Попытки договориться о беседе дома или о ее переносе не привели ни к чему, кроме того, что на меня стали смотреть с неприкрытым подозрением. Без какой-либо угрозы жизни пришлось повиноваться, что не могло не разозлить. Немного смягчало гнев лишь то, что мои личные вещи остались при мне и никто не запретил пользоваться ими. Пока мы ехали в участок, я изучила карту и прикинула самый короткий маршрут до дома. Если бежать без остановок дворами, то понадобится не больше двадцати минут. Бежать… Я покачала стопой, опираясь на тонкую шпильку и разглядывая здания, окутанные летним зноем и мелькающие за окном.

В коридорах участка было прохладнее, чем на улице. Стук моих каблуков звонко отскакивал от серого пола и звучал где-то под самым выбеленным потолком. Меня провели в душный кабинет, где умещалось несколько столов и два шкафа, забитые папками. Одно окно, возле которого молодой мужчина внимательно изучал какой-то маленький предмет, было плотно зашторено. За столом, приставленным к его столу, лениво расположилась крепкая блондинка в форме и с игривой улыбкой что-то читала. Глядя на ее лицо, я так и ждала высказывания вроде: «Прикинь, что эти болваны вытворили на этот раз». Еще двое мужчин постарше и с более суровым видом находились на освещенной половине. Дневной свет густо падал на их столы, заваленные бумагами и канцелярским хламом.

За моей спиной раздался голос:

— Вадим Николаевич, доставили вам неуловимую Сорокину!

— А-а, — протянул мужчина в годах, сидящий ближе к двери, и почесал гладко выбритый подбородок. Окинул меня заинтересованным взглядом с ног до головы и указал на стул, приставленный к его столу. — Присаживайтесь, гражданка Сорокина. Спасибо…

Его обращение к парню, доставившему меня, утонуло в натужном скрипе принтера. Девушка чихнула и от души проматерилась, оглядываясь на принтер, как раз в тот момент, когда он, зажевав бумагу, заглох.

— Выкинь это чудовище, — обратилась она к коллеге, потирая нос.

— Ну да, придумала тоже, — ворчливо ответил он, вытаскивая застрявшую бумагу. — Этот монстр мне еще лет сто прослужит.

— Итак, Анна, наконец-то, нам удалось повидаться с вами, — отвлек меня от перепалки мужчина, предложивший присесть. — Уже и не надеялись на встречу.

Я нахмурилась и подтянула ноги, немного пряча их под стулом. Свет, падающий из окна, слепил, а воздух в кабинете и вправду сильно пропитался чернилами.

— Уезжали куда-то?

— Нет.

Пальцы заскользили по сумке, которую я держала на трясущихся коленях, и оставили на темной коже влажные следы. Сердце билось тяжело, глухо. Возьми себя в руки, Аня. Ты успеешь. Все будет в порядке.

— Ну-ну, а мы к вам несколько раз приезжали, никто двери не открывал. Уже было решили, что вы спрятались от нас. — Он захлопал полками стола, высматривая что-то в них. — Хотели в розыск объявлять.

Чепуха. Имя мое им известно. Так неужели не могли с родителями связаться и через них меня найти? Врет? Зачем? Или, судя по заваленному столу, дело, по которому меня сюда вызвали, не в приоритете…

— Зачем я вам понадобилась? — Стараясь унять дрожь в руках, стиснула сумочку. — Что-то случилось?

Трусы! Пятеро сволочей испугались одну девчонку и наябедничали? Видимо, сижу тут, потому что не сделала этого первой.

— Сами мне об этом расскажите. Только сначала я сообщу вам о правилах. — Он прокашлялся, прикрывая рот кулаком, и неспешно разложил перед собой папку и листки. — И задам несколько вопросов. Можете обращаться ко мне Вадим Николаевич.

Он надел очки, взял ручку и занес ее над бланком, лежащим перед ним.