Был час безвременья, когда день еще не ушел, а ночь еще не пришла, который я никогда особо не любила из-за той печали, что зависает в промежутке между уходом и приходом. Августа глядела в небо, где поднималась луна, большая и призрачно-серебристая.

– Хорошенько посмотри на нее, Лили, – сказала она, – ты видишь конец чего-то важного.

– Правда?

– Да, именно. Пока люди были только на этой земле, луна оставалась для нас таинством. Вдумайся в это. Она достаточно сильна, чтобы притягивать океаны, а умирая, она всегда возрождается. Мама говорила, что Мадонна живет на луне и что мне следует танцевать, когда лик ее ярок, и впадать в спячку, когда он темен.

Августа долго смотрела в небо, а потом, повернувшись к дому, сказала:

– Теперь уже никогда она не будет прежней, после того как они прилетят туда и пройдутся по ней ногами. Она будет всего лишь очередным большим научным проектом.

Я подумала о сне, который видела той ночью, когда мы с Розалин ночевали у пруда, – как луна развалилась на куски.

Августа скрылась в розовом доме, а Розалин пошла на свой топчан в медовом домике, но я осталась смотреть в небо, представляя, как в него вонзается «Рейнджер-7».

Я знала, что однажды приду в «залу», когда там никого не будет, и коснусь сердца Мадонны. А потом покажу Августе фотографию своей матери – и посмотрим, сорвется ли после этого луна с неба.