– Я думала, ты… знаешь.
Лили смотрит на подругу. Подбегает Мэттью, завернутый в полотенце, как маленькое буррито. Кричит какой-то ребенок. Еще один с разбегу прыгает в воду.
– Еще он сказал, Том помог Арвен снять жилье напротив нас.
– Том –
– Ну, коттедж американцев. Она художница. Искала место для студии и своего сына.
– У официантки есть сын?
Внезапно Ханна бледнеет.
– Она – мать-одиночка. Ты… Лили, я правда думала, ты знаешь. Завтра она тоже придет, и как ты могла не знать?
– Знать
– В смысле, я думала, ты знаешь от Фиби. Твоя дочь вроде как встречается – ну, очень близко дружит – с сыном официантки. Ее шестнадцатилетним сыном.
Лили чувствует, как у нее падает челюсть и как сотрясается мир.
– Я должна тебе кое-что показать.
Ханна достает телефон.
Лили
Прошло два дня с барбекю, со смерти Арвен Харпер, с тех пор как привычная жизнь Лили полностью разрушилась, с тех пор как она узнала о бездонной глубине обмана ее мужа. А теперь снаружи толпятся журналисты и вокруг кружат копы. Она перемешивает в кастрюле бурлящие болоньезе и бросает взгляд на Тома в гостиной. Лили готовит ужин, пока он пытается сосредоточиться на журнале по психологии. Дети по-прежнему у свекров и останутся там, пока все не утихнет.
Хотя Лили вовсе не уверена, что оно утихнет.
В глубине души она боится, что муж совершил нечто гораздо хуже предательства. Но она уверена в одном – где-то в первобытной, уродливой части своей души она очень рада смерти Арвен Харпер. Так лучше. Безопаснее. Для нее. Для ее семьи. Единственное, жаль Джо. Но это вина Арвен.
Раздается дверной звонок. Лили подпрыгивает. Потом еще раз, и кто-то стучится в дверь. Том выпрямляется. Они переглядываются. Снова стучат.
– Полиция! Откройте!
Лили видит офицеров в униформе, обходящих дом. Стук продолжается.