Улыбка Омода стала еще шире, отчего он почти перестал быть похожим на Людо, и моя улыбка бессознательно погасла.

— Что с вами? — тут же заметил перемену он.

— Все в порядке. Просто я вспомнила, что оставила дочь одну, лишь в компании сыновей.

— У вас есть дочь?

— Да, — кратко ответила я.

Мы уже поднялись на крепостную стену, с которой открывался вид на столицу. В глаза бросилось обилие построек и улочек, по которым то и дело сновали люди размером с муравьев. Их там было столько, что оставалось лишь удивляться, как они все помещаются.

Я перевела взгляд дальше и увидела дерево на возвышенности. Его протянувшиеся до земли заснеженные ветви тяжко качались под порывами ветра. Можно было почти различить музыку этой обледеневшей брони, несмотря на то, что оно было так далеко.

— Заметили старый вяз? — перехватил мой взгляд Омод.

— Да… у нас дома рос похожий неподалеку от замка.

— Это необычное дерево.

— В самом деле? И чем же оно необычно?

— Расскажу как-нибудь при следующей встрече. А сейчас вам пора к дочери. — И хотя слова сопровождал легкий поклон, в голосе звучали повелительные интонации, говорившие о том, что король сызмальства привык отдавать приказы.

Я поймала себя на том, что не хочу уходить. Черные волосы Омода трепал ветер, карие глаза глядели вокруг очень живо, спокойно подмечая детали.

— Да, ваше величество.

Мы развернулись и принялись спускаться.

Когда Омод вошел в кухню, бывшая там девушка подняла голову. Руки, быстро отбиравшие подходящие ветви мирта с иссиня-черными ягодами, замерли. Миг, и она метнулась к нему, крепко обхватив руками и прижавшись щекой к груди.

— Я слышала, ты болен, — прошептала Ингрид, зажмурившись.

— Все уже прошло, — нежно ответил он, гладя ее по волосам.

Девушка подняла голову. У нее было нежное чуть смуглое лицо и пушистые волосы, выбившиеся из-под каля.

— Твое лицо… — Пальцы легко пробежались по отметинам на его лбу и щеках.