— Помнишь, когда-то, когда тебе было столько же, сколько и ей, ты сказала, что твоя душа, может, еще и старше моей? Теперь ты старше меня на год, Хамелеонша.

Я возмущенно уставилась на него.

— Нашел, что вспомнить.

Тут я заметила Каутина, идущего рука об руку с леди Готелиндой.

— Кажется, скоро еще один ребенок покинет меня, — заметила я, глядя на то, как сын смотрит на молоденькую фрейлину.

— Может, их и не стоит держать.

Шедшая впереди Бланка вдруг остановилась, будто что-то почувствовав, и обернулась. Их с Бодуэном взгляды встретились. Она улыбнулась и чуть склонила голову. Бодуэн ответил тем же.

— Она должна знать, что не виновата в смерти матери.

— Она знает. Я ей сегодня сказал.

— Теперь ты спокоен?

— Да, теперь спокоен.

Мы последними приблизились к дверям зала. Туда уже набилось полно народу, и взгляды всех были устремлены на какого-то юношу, рядом с которым стояла Ингрид, и на Алекто с огнепоклонником.

Бланка объявляла их свадьбы, и они с консортом благославляли детей. Я перевела взгляд на огнепоклонника, который не сводил глаз с Алекто и, казалось, совершенно не интересовался тем, что происходит вокруг.

— Помоги мальчику.

Бодуэн опустил глаза.

— Ты сказал, он пуст. Ты сказал, его огонь ушел. Ты сказал, за ним не стоит Покровителя. Помоги мальчику, зажги его снова.

Бодуэн прикрыл веки, вздохнул. Пара мгновений, и огнепоклонник вдруг дернулся, прижав пальцы к глазам, а в следующий миг стоящие рядом отшатнулись, потому что он отвел их, и с ладоней сорвались огненные всплески. Они растаяли, так и не достигнув стоящих полукругом.

Зал накрыла тишина, которую прервал счастливый вскрик Алекто: она повисла у на шее у огнепоклонника, глаза которого снова приобрели свой необычный прозрачно-голубой цвет. Следом и зал взорвался криками и аплодисментами.

Огнепоклонник сжал ее в объятиях, кружа на месте.

— Иди к ней, — произнес наблюдавший за мной Бодуэн.