Рука матери, потянувшейся к миске, дрогнула.

— Тем не менее вы не должны были выходить из себя, — заметила она.

— Почему? Почему я должна была молчать на такое?

— Потому что леди Элейн может говорить, что ей угодно.

— Даже то, что вы ночами бегаете к любовнику, изменяя отцу?

Мать застыла, и Алекто тоже.

— Так это правда?.. — медленно спросила она. — То письмо, которое вы кинули в камин. Оно предназначалось не отцу…

Мать продолжила молчать, и Алекто, резко вскочив, вылетела из-за стола.

Она бежала мимо гостей, чувствуя, что внутри разлилась горечь. Только на полпути она поняла, что бежит в Белый город.

— Алекто, ты… Что случилось?

При виде Сверра она поняла, что не может… Не может сказать о том, что узнала о матери и… том неизвестном мужчине.

— Хотела повидаться, — только и ответила она.

Они умолкли — только огоньки от пламени отражались в его глазах.

— Похоже, тебе нужно забыть о чем-то, — задумчиво произнес он, сделав жест в сторону арки, возле которой сидел.

А потом он развлекал ее: дул на ладонь, и с нее слетала то горящая пыль, складываясь в забавные картинки, то туча мух, как тогда, в подворотне, только они не кусали, а кружили вокруг Алекто.

— Покажи еще.

И снова складывались картинки. До одной Алекто даже попыталась дотронуться, но масса, похожая на живую, отпрянула от пальцев. Сверр повел рукой, развеивая ее. В конце был замок — Алекто даже различила фигурку в точь-в-точь, как на ней, плаще с развевающимися нитями волос…

Сверр принес ей поесть какие-то тестяные кусочки в мясном соке и дал незнакомое пряное питье, но без хмельного духа. От него ей стало так тепло и хорошо, что глаза начали слипаться.

Когда она проснулась, уже опустились сумерки. Оглядевшись, она увидела, что люди, раньше сидевшие возле огоньков, перебрались в свои жилища. А Сверр… Алекто потерла глаза, чтобы убедиться, что не спит.

Перед ним плавно извивалась женская фигура. Алекто узнала ту самую танцовщицу, Кэриту, опасавшуюся, что она выдаст их стражникам. Она что-то шептала, подаваясь к нему. Их отделяла от Алекто дюжина шагов. Ей стало неуютно и горько. Казалось, она была здесь лишней. Девушка тем временем начала опускаться, скользя губами по его шее, груди…