— Ты и впрямь решила сегодня растоптать моё достоинство. Это твоя месть за годы забвения? — сухо спрашивает Синь Шэнь.

— Сейчас, когда я знаю правду, я думаю, что эти годы были благословением, — печально улыбаюсь, вновь опустив взгляд на свою руку.

— О чём ты говоришь? — сведя брови, переспрашивает лис.

— Иногда это легче… не знать истины… — поднимаю на него глаза, и что-то в выражении моего лица сильно напрягает моего гэгэ.

— Что тебе открылось? — требовательным и одновременно взволнованным голосом спрашивает он.

— Что открылось, то останется при мне. А сейчас мне пора, Синь Шэнь: в долине что-то произошло; я слышу, как мои ученики взывают ко мне, — дарю лису ещё одну пустую улыбку и иду на выход из дворца Летописца.

— Мне стоит пойти с тобой? — спрашивает владыка и тут же поясняет, — Это и мои ученики. К тому же, они — будущее всего бессмертного царства!

— Для того, чтобы они стали его будущим, ты должен сохранить для них это царство, — произношу спокойно и кладу ладонь на лицо лиса, — но во имя своего собственного будущего ты должен отпустить и их.

— Ты отнимаешь у меня всё, — с болью произносит Синь Шэнь.

— Я дарю тебе свободу, снимая с тебя все цепи. Когда-нибудь ты поблагодаришь меня за это, — отвечаю ровно.

— Уходи. У меня больше нет сил смотреть на тебя, — лис отворачивается, скрывая от моего взгляда свои чувства, а я послушно покидаю дворец Летописца, а за ним и Небесный Дворец…

Однако, не долетев до границы Шёлковой Долины, я останавливаюсь и сворачиваю к тому самому чайному домику, в котором проходило собрание древнейших Богов бессмертного царства — то самое, на котором решалось, кто станет его следующим владыкой…

— В этот раз вы не стали тратить силы на активацию печатей, — замечаю, приземляясь перед парадным входом.

— Демонстративное появление ни к чему, когда я хочу поговорить с глазу на глаз, — мелодично отвечает Цяо-Цяо.

Точнее… Су Цзынь. Алая Богиня. Создательница Бессмертного Царства и всех кровавых печатей.

— И о чём же легендарная небожительница хотела поговорить со мной? — уточняю, стоя на месте и игнорируя открытые двери чайного домика, известного своими сладостями.

— Ты уже знаешь, кто он такой? — совсем просто спрашивает Су Цзынь.

— Знаю, — отвечаю, глядя ей в глаза.

— Ничего ты не знаешь, — древнейшая Богиня дарит мне снисходительную улыбку, — лишь храбришься передо мной. Он — моя душа.

— Вы уже говорили, — без эмоций отвечаю, — и я уже поняла.