И только тут он, потрясенный, понял, что все это время Мерилен сидела неподвижно, не меняя позу, словно восковой манекен. Он шагнул к ней, присмотрелся и увидел, что лицо ее и руки были мертвенно-синими, окоченевшими. Перед ним сидел труп. Ниточка дыма, поднимавшегося из пепельницы, исходила от уголька, а не от сигареты.

Голос Шабе зазвучал властно:

— На пол, оба! Сесть и сложить руки на коленях!

Они повиновались. Сели на ковер, как велел старик, и это лишало их возможности как-либо действовать. Шабе посмотрел на Уэйна:

— Мы ведем рискованную игру. Но ты нарушил правила, ты смошенничал.

Уэйн с презрением ответил:

— В нашем ремесле не существует никаких правил.

— Одно правило установлено мною.

— И что же это за правило, старик?

— Вспомни, что ты сделал с Рудинским.

Уэйн растерялся. Но только на мгновение, когда в памяти возникло искаженное от боли лицо Юрека во время мучительной пытки инъекцией. Уэйн понял истинную роль Юрека и даже закусил губу, настолько сильными были сразу оба чувства, захватившие его, — злость и восхищение.

— Понимаю. Должен поздравить его. Он настоящий ас в своей профессии.

Шабе двинулся к нему. Его мрачная, худая как скелет фигура нависла над стоящим на коленях Уэйном.

— Мое правило: никаких пыток.

Он выстрелил неожиданно и прямо в лоб. Уэйн был убит мгновенно.

Суханов заметался было, но старик, резко повернувшись, ударил его в лицо пистолетом и стал смотреть, как тот прижимает рукой щеку.

— Мы остались вдвоем, товарищ, — сказал Шабе по-русски.

Суханов был поражен:

— Товарищ?

Шабе кивнул: