Мне было жарко. Безумно жарко. Я словно горела в огне. Не хватало воздуха. Очень хотелось пить. И тело было тяжелым и неподатливым.

Я отчаянно звала хотя бы кого-нибудь, кто сжалился бы над моими муками и дал бы мне хотя бы глоток воды. Но густом багровом мареве, в котором я барахталась, словно посаженный на цепь и всеми забытый пес, не было ни единой живой души.

В какой-то момент мне стало совершенно невыносимо. От сжигающего меня огня потрескались губы и горло. Словно пустыня Атакама, годами не видящая дождя. И я изо всех сил рванулась прочь. Сама не знаю куда.

Цепи, удерживающие меня, лопнули. И я, обретя свободу, устремилась вон. Как можно дальше от этого жаркого ада. Туда, где можно найти покой. И хотя бы каплю воды.

Вот только багровое нечто, в котором я до сих пор находилась, не хотело меня отпускать. Пустое и безмолвное, стоило мне только освободиться, оно вскипело телами, руками и голосами. Ото всюду неслось: «Стой!», «Тебе еще рано!», «Ты нам нужна!», «Ты не можешь нас бросить!» А я лишь досадливо морщилась и молча рвалась долой из удерживающих меня рук, подальше от этого ада. Хотя очень хотелось спросить: а где же вы все были, когда мне было плохо? Почему мне никто не помог?

Не знаю, сколько я боролась со своими путами. Я то тонула, то всплывала. То одерживала верх над теми, кто меня не пускал на волю, то они погребали меня под собой. В конце концов силы мои иссякли. И под облегченный шепот «Ну слава богам! Отдохни, девочка…», я ушла куда-то на дно, захлебнувшись багровым маревом, отчего-то имеющим отчетливый пряный привкус.