Месяц спустя.

Чем выше мы поднимались, тем сильнее у меня кружилась голова. Алекс шел рядом, практически не глядя себе под ноги, почти не отрывая от меня встревоженного взгляда. И все равно умудрялся идти легко и не спотыкался. А я… Смех и грех, я не могла нормально обойти ни одно препятствие. Ни один, даже самый крохотный камушек. Внизу я не была такой неловкой. Оставалось только надеяться, что это влияние высоты и разреженного воздуха.

В нашей группе было восемь человек. Включая экскурсовода и нас с Алексом. И почти у всех сейчас наблюдались проблемы с дыханием и, наверное, давлением. Потому что, то тот, то иной мужчина вдруг терял равновесие, пошатывался, на минуту замирал на месте, борясь с головокружением. К счастью, у меня таких проблем не было. Стоило мне только пошатнуться, как Алекс тут же, под неодобрительным взглядом остальных, обнимал меня за талию и поддерживал. Я была единственной женщиной в этой группе. И меня тут считали слабым звеном. Хотя на деле я переносила подъем куда лучше некоторых. Мне незаметно для других помогал Алекс.

Экскурсовод, трещавший без умолку всю дорогу от гостиницы, с момента начала восхождения замолчал. И теперь величественную, первозданную тишину нарушал только свист ветра, гул крови в ушах, наше дыхание, да шум наших шагов. Я успевала оглядеться по сторонам во время коротких привалов, когда кому-то требовалась пауза, чтобы перевести дух.

Прошедший месяц для меня был головокружительным. Начиная с момента, когда Борисыч подмахнул мое заявление об увольнении по состоянию здоровья в номере Миланского отеля, мы почти нигде надолго не задерживались. Снова воскресли невероятные организаторские способности Алекса. Домой я вернулась за два дня до того, как прилетели мои бывшие сотрудники. До их возвращения я, с помощью Алекса, распродала все, что у меня было.

Алекс неодобрительно нахмурился, когда узнал, как я поступила с тем, что он мне оставил. Нет, он не сожалел о проданной машине и квартире. У него явно была тысяча возможностей приобрести себе такое же жилье и такую же машину. Если не лучше. Алекс с болью рассматривал условия, в которых я жила после его ухода. И никакие мои заверения, что я устроилась так, как мне было удобно, его не успокаивали. Он сразу же понял, что я просто избавилась от всего, что могло напомнить о нем, в бесплодной попытке с корнем вырвать его из своего сердца.

К тому моменту, когда самолет из Милана с моими бывшими сотрудниками на борту, приземлился в родном городе, мы с Алексом уже проходили регистрацию на рейс в Израиль. Официально, Алекс вез меня во всемирно известный медицинский центр Шиба, на лечение.

Естественно, туда мы не поехали, затерялись на просторах Палестины. Знаю, что так уже не говорят, но Алекс называл Израиль только так. А дальше… Города и страны сменяли друг друга с головокружительной скоростью. Я даже уже перестала обращать внимания на названия. Отели быстро стали для меня на одно лицо.

В один из дней Алекс принес мне новые документы. И, поцеловав долгим, головокружительным поцелуем, от которого у меня перед глазами завертелась в безумном танце действительность, тихо сообщил, что я – Аня, неделю назад умерла в клинике Шиба. Врачи оказались бессильны, я слишком поздно обратилась за помощью. И что Борисыча он известил, о том, что это всего лишь трюк. А я по-прежнему жива. И теперь уже полностью здорова. Вот только мое новое имя чистильщику никто не сообщал.

Ликующее «Ййеехуууууу», исторгнутое из нескольких луженых мужских глоток, вернуло меня в действительность. Мы достигли своей цели. Я огляделась: наши спутники под снисходительным взглядом экскурсовода-проводника бесновались, словно малые дети. Прыгали, как ненормальные, орали во всю мощь своих глоток. Так, что дрожал прозрачный хрустальный воздух, насквозь пронизанный золотистыми лучами солнца и зеленоватой дымкой нетронутой природы.

Алекс, изображая такой же восторг, как и остальные, подхватил меня на руки и закружил:

– Джесс, мы это сделали!!! Мы – на вершине Прекестулена!

Я дернулась в крепких руках, и была вынуждена вцепиться в сильные плечи вампира, чтобы не потерять равновесие. Никак не привыкну к своему новому имени. И подозреваю, что скорее Алекс принесет мне новые документы, чем я начну откликаться на имя Джессики Томсон. И как Алекс запоминает свои личины? Сейчас вот, например, он – Дин. Дин Томпсон, мой муж. А мы – молодожены, отправившиеся в свадебное путешествие в Норвегию. И просто не устоявшие перед красотами местной природы.

В принципе, мне не приходилось изображать восторг от ландшафтов. У меня на самом деле захватывало дух от невероятно синих вод множества фьордов. Я не могла надышаться чистейшим, кристальным воздухом гор. Невероятно зеленая местная флора казалась инопланетной. А облака иногда были такими, что на них хотелось лечь, как на перину.

Сегодня было ясно. И у меня вдруг возникло ощущение, что я парю в золотистой солнечной дымке. Я вдруг почувствовала себя птицей. Ликующе ухмыльнулась. И раскинула руки в воображаемом полете. Безумно захотелось вдруг подойти поближе к краю, заглянуть вниз, туда, куда мужчины смотрели опасливо и с благоговением. Я поймала взгляд Алекса. Вампир смотрел на меня так нежно, так восторженно, что меня словно приподняло над землей. Ощущение нереальности, ощущение полета нарастало.

Алекс сделал стремительный шаг и припал к моим губам с тихим стоном:

– Люблю тебя! Ты – вся моя жизнь!