Лес встретил её таинственной тишиной, так свойственной ему с наступлением осени и ранних сумерек. И она, вторя ему, не решалась нарушить это молчание, хотя в голове громким эхом отдавалось каждое слово их разговора. Сколько было злости в глазах смертной, сколько желчи на языке! Именно поэтому эльфийка и не могла отделаться от ощущения, что устами Ирины говорил кто-то другой, тот, кто вложил эти слова в её голову. Кроме последних. Вот они то и попали прямо в цель и ранили так глубоко… Нет, сейчас эльфийка разумом понимала, что смертная, скорее всего, говорила о Его Величестве, и что просто не могла знать (Да и откуда?), что и сама Сельвен однажды отдалась на волю чувств, укрытая мраком леса. Однако в тот момент это было равносильно пощёчине, отравленному уколу, попавшему в самое сердце. Эти желчные слова и мысли Ирины, которые кто-то постепенно отравлял, наполняя неприязнью к эльфам, и не надо было долго гадать, чтобы понять, кто бы это мог быть…Сельвен замерла у одного из окружавших её исполинов, рука по инерции пробежала по плотной коре, очерчивая пальцами изгибы и шероховатости. — Кто он такой? И зачем он это делает? — Прошептала она себе под нос и задрала голову. Над ней уже зажглись первые звёзды, и при одном взгляде на них дочери леса стало легче, будто их свет через расстояния и время проникал внутрь её самой, разгоняя сгустившийся душевный мрак.
Менестрель… Он ей не нравился, хотя для человека был чертовски хорош собой, и это отмечали шёпотом даже некоторые придворные дамы, так что и говорить о человеческих женщинах. На удивление галантен, грациозен и всегда готов поднять настроение очередной шуткой или необычной песней, но не смотря на всё это, музыкант казался ей каким-то неправильным. — Весь такой гладкий и приятный, словно изысканный шёлковый шарф, ласкающий шею, но готовый в любой момент затянуться удавкой! — Эльфийка разочарованно покачала головой. — Зачем он тебе, Ирина? — Но смертная, казалось не замечала ничего странного в своём новом знакомом, скорее наоборот…
Хотя поначалу Сельвен сама не видела ничего подозрительного в их госте и даже радовалась, всё чаще наблюдая улыбку на губах ведьмы, которая стала редкостью с тех самых пор, как та вернулась из дворца. Да и сам менестрель казался ей абсолютно безобидным: шутил, пел и смеялся, как любой бродячий бард. Но чем больше они сближались с ним, чем больше времени они проводили вместе, тем неспокойнее становилось у эльфийки на душе. Она то и дело ловила себя на мысли, что Лаэрт будто-бы контролировал Ирину, а все его частые визиты были лишь для того, чтобы удостовериться, что та всё ещё была на месте. А после мужчина и женщина стали всё чаще отлучаться вдвоём, то к лесу, то в подземные сады, то к портному… Каждый раз у него был готов новый маршрут, а обычно нелюдимая женщина следовала за ним, как ребёнок. Сельвен всё хотела поговорить с Ириной, но их былое общение почти полностью сошло на нет, ограничиваясь лишь обрывочными фразами, в те недолгие минуты, что эльфийка и смертная проводили наедине.
А менестрель уже с нескрываемым азартом повсюду следовал за женщиной, что не осталось незамеченным другими. Вдобавок ко всему, чем больше она всматривалась в черты музыканта, тем более знакомыми они ей казались. Но в последнее верилось с трудом, и эльфийка списывала всё на разыгравшееся воображение да собственную, приобретённую за годы общения с людьми, излишнюю настороженность. Однако она всё же начала этот разговор сегодня. Нет, любовь с первого взгляда случалась и у эльфов, и у людей, но она не ощущала влюблённого света от темноволосого красавчика. «А может быть, ты и не хотела?» — мелькнуло неожиданно в голове, и эльфийка грустно вздохнула. Ведь в глубине души она чувствовала себя немного виноватой перед ведьмой. Если бы тогда она не остановила Ровиона посреди леса, если бы не настояла на том, чтобы забрать Ирину с собой, возможно та бы уже давно покинула Лихолесье, а не томилась бы здесь в ожидании. Но тогда, дочь леса очень заинтересовала фигура в потрёпанном плаще и такими необычными двуцветными глазами. — А твоё желание помочь и защитить является лишь прикрытием собственной любознательности и интереса… — Сельвен раздражённо выдохнула. — Это было тогда, потом всё поменялось! — Аргументировала она сама с собой. И это не было ложью, но осадок от её первопричинных порывов всё равно остался…Возможно, что именно из-за этого её так зацепили гневные речи смертной, ведь в них была толика правды, пусть даже Сельвен и не хотела в ней признаться.
В этот момент эльфийка неожиданно вышла из-под крон деревьев, оказавшись на небольшой, залитой лунным сиянием, поляне. — Какая ирония! — Она не удержалась и усмехнулась, оглядываясь вокруг. Прямо напротив сквозь тёмные силуэты лесных исполинов отчётливо различалась чуть поблёскивающая гладь того самого озера, а чуть правее было то самое дерево, у подножия которого она познала счастье первой любви и горечь первого разочарования. Почему именно сюда вывела её лесная тропа, она не знала. Возможно, чтобы преподать урок или предупредить… Она замерла на месте, настороженно вслушиваясь в звуки окружающего её величия природы.
Сначала слух не уловил ничего, кроме собственного дыхания да шёпота ветра среди вершин, и Сельвен уже хотела покинуть поляну, как следующий порыв ветра принёс с собой обрывки каких-то фраз. Будь на её месте человек, то не расслышал бы ничего, но лесная дева сразу же насторожилась. Ведь слова были не на Сильване, а значит в лесу были чужаки. — И так близко от дворца?! — Еле дыша, она двинулась в том направлении, откуда, как ей казалось, донеслись растревожившие её звуки.
И снова полумрак. В какой-то момент дочь лекаря посетила мысль, что при себе она не имела никакого оружия, за исключением небольшого кинжала, а там, в темноте мог оказаться кто угодно, но она не успела ничего предпринять, потому как какая-то неведомая сила неумолимо влекла её вперёд. Теперь фразы доносились всё чаще и чётче, что указывало на то, что она двигалась в правильном направлении, но определить на каком языке говорили те двое (а их было двое) пока не могла. Это был, как она уже успела определить, ни Сильван, ни Синдарин, и даже на Вестрон это было мало похоже. Ей казалось ещё немного, и она окажется достаточно близко, чтобы понять кто это и о чём говорят, как неожиданно всё стихло. Шаг, другой, но ответом ей была лишь тишина, и уверенность постепенно таяла. Эльфийка завертела головой, в надежде снова услышать разговор неизвестных, но всё было бесполезно. — Неужели лес решил сыграть с ней такую злую шутку? — Ей стало не по себе. Безоружная, она стояла посреди полумрака чащи, только сейчас осознав насколько опрометчиво поступила. Надо было скорее возвращаться.
Сельвен стала медленно отступать, то и дело оглядываясь, когда очередной порыв ветра донёс до неё лёгкую мелодию и пение. Из груди вырвался вздох облегчения: где-то рядом были эльфы, ведь это была их музыка. Резко поменяв направление, лесная дева поспешила туда, откуда лились чарующие переливы, однако никак не могла избавиться от чувства, что кто-то неотрывно глядел ей в спину.
В преддверии праздников лесные эльфы нередко собирались на небольших полянах, разбросанных по всему Лихолесью, где весело кружились в танце или же давали волю своим голосам, что устремлялись ввысь, к звездам, прославляя жизнь, красоту и величие природы. Так было и на этот раз. В центре прогалины горел небольшой костёр, вокруг которого собрались обитатели лесного королевства. Их было около десяти, может чуть больше. Они весело смеялись, наигрывая на арфе или грациозно двигаясь в такт мелодии. Сельвен замерла в тени деревьев, пытаясь привести в норму сбивчивое дыхание и всё ещё споря сама с собой о том, стоит ли сообщать собравшимся о возможных нарушителях, ведь даже точного направления, откуда слышались голоса, она не могла указать. Да и были ли они вовсе? Что если это было лишь наваждение, вызванное лесом и её собственными душевными переживаниями? — Нет, пожалуй не стоит отвлекать их беспочвенными подозрениями. — И это было её окончательным решением. Да и портить эти светлые мгновения мирного праздника ей совсем не хотелось, ведь в последнее время в Лихолесье их становилось всё меньше.
Её взгляд скользил по танцующим парам, пока не остановился на статной фигуре эльфа, ловко кружившего свою партнёршу в центре круга. Леголас тоже был здесь. Его светлые локоны и горделивую осанку она бы не спутала ни с кем. На благородном лице застыла задумчивая улыбка, глаза, устремлённые на рыжеволосую эльфийку напротив, радостно блестели. Сельвен не помнила её имени, но кажется, та служила на лесных границах, как и Ровион. Обычно глухая к сплетням, дочь лекаря не могла не обратить внимания на все эти голоса, что шептались о новой пассии принца Леголаса, а теперь вот увидела это своими глазами. Сельвен резко втянула воздух. Нет, ей не хотелось даже думать о том, какие чувства вызывало это в её душе. — Скоро всё закончится. Скоро мы уйдём отсюда. — Повторяла она как заведенная, не в силах оторвать взгляд от танцующей пары.
— Зачем Вы так себя изводите, Леди Сельвен? — Раздалось над самым ухом, и она, вздрогнув всем телом, отшатнулась прочь. Рядом с ней стоял главный королевский дворецкий, Эглерион. «Сегодня мне просто донельзя везёт со встречами», — сыронизировала она про себя, но вслух не произнесла ни слова, удостоив эльфа лишь презрительным взглядом. — О… кажется, я попав к вам в немилость?… — Усмехнулся тот, нарочито медленно скользя взглядом по её фигуре. От подобной бестактности Сельвен яростно стиснула зубы. — Вы не находите, что они прекрасно смотрятся вместе? — Продолжил подливать масло в огонь её собеседник. — Только ей, как и многим другим, ничего не светит, кроме что ночи в лесу… Она всего лишь обычная лесная эльфийка… Вам стоит поговорить с ней, предупредить, а то…
— Заткнись. — Бросила Сельвен, с трудом сдерживая гнев.
— С каких это пор мы с Вами на ты? Не помню, чтобы я предлагал Вам это… — Улыбнулся Эглерион, но глаза так и остались холодными.
— Мне и не надо. — Отрезала дочь лекаря. — Я сама решаю с кем и как разговаривать. И в самую последнюю очередь мне потребуется твоё разрешение, дворецкий. — Сделав акцент на последнем слове, она полуобернулась в его сторону. Улыбка слетела с лица эльфа, а в обращённом на неё взгляде читалась плохо скрываемая ярость.
— Ты забываешься. — Прошипел он, чуть наклоняясь к ней. В ответ Сельвен только безразлично пожала плечами, да иронично повела бровью. — Я знаю, что за игру ты затеяла. — Продолжил тем временем он. — Но тебе ничего не удастся.
— Что ты несёшь?
— Ты пытаешься добиться милости Его Величества для себя и твоего отца. — Она посмотрела на него полным удивления и искреннего непонимания глазами, что, казалось, ещё больше подстегнуло эльфа. — Да, именно так. Или думаешь мне неизвестно, что всю твою семью пригласили на празднование в королевский дворец…Хочешь успеть выхлопотать что-то?
— Ты верно путаешь меня с собой, Эглерион. — Слова прозвучали насмешливо. Дворецкий дёрнулся и угрожающе сузил глаза. Похоже, ей удалось попасть в самую точку.
— Я выведу тебя на чистоту. Тебя и твоего отца. Две недели вы не могли справиться с этим новым ядом, а тут за одну ночь вылечили почти всех! Неужели ты думаешь я идиот, и не пойму, что вы всё подстроили?
— Ты сошёл с ума! — Вырвалось у неё громче, чем она того хотела.