Наемник, вовремя опомнившись, успел перехватить мою руку, выбив оружие, но удержать меня он не успел. Я безоружная в бешенстве подскочила к служанке. Она в порыве уничтожения механизма, не обратила на меня внимания, а зря. Я снесла ее с места и пригвоздила к полу. Адреналин в крови подарил недюжинную силу, позволив справиться с девицей покрепче меня. Ладонь моментально сжалась в кулак, и я ударила Милку в лицо, сломав ей нос. Она попыталась скинуть меня, но я, усевшись на нее сверху, придавила ей руки, продолжая превращать ее лицо в один сплошной синяк. Кто-то вздернул меня за шкирку и, перехватив за подмышки, оттащил от покалеченной служанки.

- Тебе конец, - прохрипела я и кинулась на нее, выхватив кинжал.

Он развернулся и молча протопал разбираться со служанкой. Я сползла по стене и осела на пол. Доброе, мать его, утро. Из комнаты доносились всхлипывания и голос наемника. Я, не слушая их, поднялась и зашагала обратно к месту ночевки.

Служанка не ответила, лишь продолжила вымещать накопившуюся злость и обиду на ненавистный ей реликт.

Я тяжело дышала, ребра ходили ходуном, но прямой взгляд серых глаз помог прийти в себя.

Прикрыв дверь и устало сбросив с плеча мешок, я вытащила из него краюху немного зачерствелого хлеба и кусок сыра. После пойла Истомира меня прочистило вдоль и поперек, так что сытный ужин, который был накануне, ненадолго задержался в моем многострадальном желудке. Меня уже несколько часов терзал голод, наконец-то, смогу поесть в спокойной обстановке.

- Нам лучше ночевать всем вместе, места тут не самые добрые.

Я облегченно вздохнула и смежила глаза. Постепенно вспугнутый сон все же осмелел, выбрался из укрытия и пришел ко мне, усевшись рядом. Я плавала на границе грез и реальности, не разбирая то ли уже сплю, то ли еще дневные мысли покоя не дают, как вдруг резкий шум, буквально подкинул меня над полом. Рядом подскочил сонный Брест и схватился за меч. Где-то за стеной раздался грохот. Удары сыпались один за другим, перемежаясь с сухим треском дерева и царапаньем металла. За грязным стеклом уже просвечивали первый утренние лучи. Видимо, я все-таки уснула.

20 и 21 день

Та ничего не ответила, только молча собирала руками паутину и стряхивала грязь, изрядно напылив. Почистив себе гнездо до более или менее приличного вида, Милка улеглась на кушетку, жалобно скрипнув древним деревом, и демонстративно отвернулась от нас. Хм, этот образчик прежней мебели должен был развалиться от одного прикосновения, а он даже выдержал вес молодой кобылки. Что, навьи меня задерите, происходит в этом городе? Почему все в нем почти целое, словно люди покинули это место только несколько десятилетий назад?