Он деловито прошел вперед и, бросив рядом со мной свои вещи, уселся напротив:

- Будешь? – наемник, коршуном наблюдая за мной, протянул мясо.

Он помолчал какое-то время и опять открыл рот:

Я неясно промычала, давая понять, что нет.

- Ну, в том числе.

- Что это? Что это такое?

- Я сказал тебе угомонись, дура! Да с какого…

- Да, - буркнула в ответ Милка, не оборачиваясь.

Я перестала дышать, молясь про себя, чтобы услышать хоть что-то кроме хрипов. Видимо, в этот момент боги были в хорошем расположении духа, потому как сквозь треск и шипение по комнате полилась такая забытая и такая знакомая мелодия, а картавый и дребезжащий голос затянул на всю комнату:

- Не припоминаю, – отрубила я. – Давай уже спать. Какой-то ты сегодня разговорчивый.

- Ну, ты разобралась что к чему?

Я уселась на грязный подоконник и достала бурдюк с водой, дожидаясь остальных. Хлебнув воды, уставилась на место, где стоял старый проигрыватель. Древний стол пустовал, только смазанный след пыли, напоминал о патефоне. Я скривилась, как от зубной боли. Дура, какая же она дура. Лучше бы меня так отделала, но Милка ударила по мне больнее, гораздо больнее, почувствовав мое уязвимое место.

Дальше я не стала слушать, а по новой накрутила ручку патефона. Коверкая забытый язык, я тихонько подпевала хриплому голосу. Как любой взрослый, случайно нашедший старую любимую игрушку, я погрузилась в ностальгию и ласково баюкала всплывающие воспоминания. Подойдя в мечтах к окну, я задумчиво выглянула наружу.

Я бережно сложила карту обратно. Милка бочком-бочком, стараясь не пересекаться со мной взглядом, подобрала свой мешок и быстро отошла подальше от меня. Боится что ли?

В следующем зале было довольно просторно. Вдоль стен теснились старые, побитые временем шкафы, рядом замерла кушетка с выцветшим рисунком и куча разного барахла. На полу валялась некогда шикарная люстра. Изломанная и распластанная, она раскидала прозрачные осколки разбитого плафона. В остальном в комнате не было ничего примечательного. Пожалуй, тут я и остановлюсь.

- Остынь.

- Какого лешего? – чуть не подавилась я.

- Какого буя ты творишь?

- Нечаянно, - процедила сквозь зубы служанка и направилась на затянутую паутиной кушетку.

- No-o-o, Rien de rie-е-еn ... No-o-o, Je ne regrette rie-е-еn…