— Да ну?

— Не веришь? Зря! В прошлом году, например, Леди Дюшес судилась с уборщицей, которая плохо, по её мнению, убирала в офисе, за что получала не только выговоры, но и лёгкие побои! Однажды женщине надоело терпеть подобное унижение и она, не побоявшись Груши, пошла и подала заявление в суд! Шумиха поднялась! Мама не горюй! Газеты, все, как одна, пестрели горячими заголовками, и люди застыли в ожидании, веря, что правосудие восторжествует и Леди Дюшес будет мести дороги, в знак своего наказания.

— И? Как завершилась эта история? Хеппи-эндом?

— Ничего подобного! — фыркнула Марина. — Груша не лыком шита! Она подкупила судью, дала на лапу своим работникам — шестёркам, которые в день суда в один голос заверещали, что уборщица — жалкая клеветница и большая лгунья. Все её синяки от того, что она частенько напивается в баре до усрачки и ползёт домой на четвереньках, а там получает в тык от своего гражданского мужа! Так в один миг, словно по взмаху волшебной палочки, пострадавшая поломойка стала чуть ли не дьяволом в человеческом обличии!

— Обалдеть! — крякнула я.

— Не то слово! До сих пор не пойму, как Минский живёт с этой гарпией? А ещё ведь и Анечка на шее сидит! С такой компанией не соскучишься! Это уж точно!

— Кстати, об Ане, — произнесла я. — Сергей Петрович очень плохо относится к ней! Во всяком случае, мне так показалось. Он её тупой обозвал!

— И что из этого?

— Она же его дочь!

— Не факт! Поговаривают, что Леди Дюшес выходила замуж за Минского с дитём от другого мужика в животе, — сказала Кривонос. — И начальник прав — Аня действительно тупая. Дура дурой! Она в слове «ещё» делает четыре ошибки.

— Разве такое возможно? — удивилась я.

— Для неё запросто. Она пишет «исчо»!

— Ахахаха, — засмеялась я.

Вдруг раздалась трель телефона. Марина, порывшись в сумке, достала ядовито-розовый мобильник и произнесла: — Привет, Мартышка. Да, конечно. Хм, скорее всего завтра. А что? ЧТО? Как вернулась? Но… Ты меня разыгрываешь?

Лицо Марины заметно побелело, а глаза округлились. Я посмотрела на подругу, а после написала на салфетке: «Что-то серьёзное случилось?» и подсунула ей.

Марина отрицательно помахала головой и сказала собеседнице на том конце линии:

— История с Домбаем была лишь предисловием. А как она себя чувствует? Понятно. Конечно, я сейчас приеду. Все уже собрались? Ясно. Ладно, до встречи.

Марина швырнула телефон в сумку, заплатила за кофе и молча пошла к машине. Я проследовала за ней.

Только когда мы проехали пару кварталов, я решила поинтересоваться о происходящем:

— Марина, стесняюсь спросить, а куда мы направляемся?