— Выше колено.

Натурщица, обидевшись, объяснила, что выше колено она поднять не может — тогда ей придется стоять на одной ноге.

— Не то колено, а это! — заорал темпераментный Гулиев, показывая на локоть.

В Союзе художников работал милый человек — маленький, коренастый, с рыжими морковными усами — Клим Федорович. Он был развесчиком картин и работал в Союзе художников, как он сам говорил, «всю жисть». За долгие годы работы он как бы сросся со стремянкой. Оседлав ее сверху, он, как на ходулях, передвигался без посторонней помощи вдоль стен выставочного зала, развешивая. В его обязанности входило также вносить картины в зал, где заседал выставочный комитет. С картиной в руках Клим ждал решения выставкома: примут на выставку или нет.

Иногда ему говорили:

— Клим, переверни картину. Ты держишь ее вверх ногами.

Клим отвечал:

— А ее все равно не примут.

И ни разу не ошибался. То ли за многие годы работы в союзе он начал разбираться в искусстве, то ли изучил психологию членов выставкома.

Молодой пражский график-экслибрист приехал на три дня в Ленинград. Было необычно жаркое для Ленинграда лето. В Праге он слышал, что в России есть очень вкусный напиток — квас. В первый же день он встал в длинную очередь, в которой стояли бабки с бидонами, к бочке с квасом. Увидев молодого человека без бидона, сердобольные бабки предложили ему пройти без очереди. Подумаешь — одна кружка! В начале очереди оказался мужик, который услышал, что молодой человек плохо говорит по-русски.

— Откуда приехал? — поинтересовался он.

— Я из Праги.

— Надо же, — обрадовался мужик, — а я Прагу освобождал. Брось ты этот квас, пойдем выпьем куда-нибудь за Прагу.

Вернулся художник в гостиницу поздно ночью, едва держась на ногах. В следующие два дня история повторялась по тому же сценарию. В последний день он пил водку уже на пляже Петропавловской крепости, а вечером, едва не опоздав на поезд, уехал домой, так и не попробовав квасу.

— И нисколько об этом не жалею, прекрасно провел время, — сказал он мне при встрече.

Борьба за чистоту нравственности. В Алма-Ате в центре города есть фонтан. Вокруг водной струи, взявшись за руки, стоят голенькие цементные мальчики. Местные власти решили, что это неприлично, и накрасили красной и синей краской на фигурки трусики. Пипки так и остались торчать, но приличие было соблюдено.

Сейчас слово «октябрь» ни с чем другим, кроме времени года, не ассоциируется. А когда-то по проспекту 25-го Октября (ныне Невскому) мимо кинотеатра «Октябрь» маршировали октябрята, распевая песни о Великом Октябре. В те годы в Союзе художников существовала такая система: с автором заключали договор на создание произведения к очередной выставке либо по эскизу, который он должен был показать выставкому, либо, если это был известный художник, по заявке на тему. Сумма гонорара зависела, как ни странно, от размера произведения и от значимости темы. Выше всего оценивались тематические картины, затем портреты, дешевле всего — натюрморты.

Профессор Василий Соколов сделал заявку на картину «Октябрь». Размер — полтора на полтора метра. За такую значительную тему и большой размер ему был определен самый высокий гонорар: пять тысяч рублей — выше никому не назначали. Через два года к открытию выставки Соколов принес готовую картину. На ней был изображен осенний сад. Тема и размер произведения вполне соответствовали договору.

Скульптор Семченко заключил договор на скульптурную композицию, состоящую из семи фигур, на тему «Восстание на броненосце „Потемкин“». Размер фигур 1 метр. Естественно, что сумма гонорара зависела и от количества фигур.

На выставку Семченко представил композицию, в которой в полный рост был изображен матрос Вакуленчук, а остальные фигуры были накрыты брезентом.