Эдита Пьеха безукоризненно спела свои хиты, в промежутках научая публику правильно аплодировать. После нее, слегка прихрамывая, вышел на сцену последний участник концерта, Станислав Громов. Елена Леопольдовна давно его заприметила. Он встречал артистов, подавал руку спускающимся со сцены женщинам, скорее был похож на распорядителя, чем на артиста.

Итак – вышел. Первое ощущение – «не наша дичь», словами Пастернака. Темно-серый ниже колен шелковый фрак с белым цветком на груди, длинные волосы стянуты резинкой. Свет в зале погас. Последнее, что видела Елена Леопольдовна, – выхваченное прожектором из темноты лицо артиста с закрытыми глазами. Грудным баритоном он запел знаменитую «My way» из репертуара Фрэнка Синатры и Элвиса Пресли.

И поплыло, и полетело… «Гамбургский счетчик» мгновенно отключился. Помните летящих над Витебском Шагала с Беллой? Вот так же утянул в выси душу Елены Леопольдовны неизвестный ей Станислав Громов. Это был «катарсис». Потрясение с последующим очищением.

Елена Леопольдовна не могла сдерживать такую бурю чувств. С кем поделиться? Цветаева признавалась, что она «начинена лирикой, как граната, – до разорватия». Подходящее сравнение. Слева с постным лицом сидела лифтерша Женя, справа – бухгалтер Зина. Им явно предыдущие номера понравились больше.

Однажды Елена Леопольдовна поделилась с сослуживцами впечатлениями от «Подростка» Достоевского. Через несколько дней она в общем разговоре услышала:

– Любой, кто говорит, что любит Достоевского, – или врет, или сумасшедший.

Этот печальный опыт необдуманного сближения многому научил Елену Леопольдовну. Поэтому она приняла неожиданное решение: ехать домой на праздники не завтра, а сегодня.

В переполненном вагоне метро ей уступили место. «Начиненная лирикой до разорватия», она, как всегда, стала притягивать к себе удивительные ситуации. Перед ней буквально на одной ноге стояла красивая девушка с сумками и огромными букетами цветов. Елена Леопольдовна взяла у нее цветы и положила себе на колени. Перед выходом благодарная девушка один из букетов протянула Елене Леопольдовне, и как та ни отказывалась, решительно сказала:

– Нет, нет, – это Вам! Будьте здоровы и счастливы!

Елена Леопольдовна не смогла сдержать слез, а свидетели этой сцены понесли привет от Станислава Громова родным и знакомым.

Далее по маршруту был автобус, заполненный уставшими раздраженными людьми. Кто-то начал скандалить. Елена Леопольдовна засмеялась и рассказала громко о том, что с ней произошло в метро. Показала букет. И раздраженные люди стали поворачиваться друг к другу другой стороной.

Не наткнулся ли Ваш взыскательный читательский взгляд на чрезмерность «друга», между прочим, намеренную? Только вдумайтесь в эти машинально произносимые устойчивые словосочетания: «друг другу», «друг к другу», «друг с другом», и в слово «другой». Каков русский язык! Он учит относиться к объекту общения и вообще к любому человеку, «другому», как к другу! И тогда выражение «мы не слышим друг друга» – нонсенс: как может друг не слышать друга? Логичнее – «мы не слышим враг врага».

Но вернемся к автобусу. Одна старушка вспомнила похожую историю, мужчина-крикун начал поздравлять всех женщин в автобусе с 8-м марта. Незнакомые люди казались близкими, появилась какая-то общность. Все мы живем в одно историческое время, подумала Елена Леопольдовна. Это же мои «братья и сестры», – исполнилось вдруг смысла обращение к народу церковных иерархов. Почему же мы не можем жить по законам красоты? Спутница былых времен, марксистско-ленинская эстетика, подсказала нужные и, как теперь оказалось, верные слова.

Вечером граната разорвалась. Весь удар пришелся на бедного мужа. Из интернета узнали многое о Станиславе Громове, о его уникальных вокальных возможностях, об аварии, в которой погибла любимая жена, а он стал инвалидом, о его достоинстве певца, не позволяющем принимать участие в поп-тусовках. Прослушали его записи.

Поздно ночью Елена Леопольдовна в горячечном состоянии откинулась на спинку стула и сказала мужу то, что чувствовала:

– Да… Я открыла новую планету!

Муж не возражал.

***

После праздников Елену Леопольдовну никто не узнал. Во-первых, она вся светилась. Во-вторых, она поменяла гардероб. В-третьих, она развила бурную деятельность по поиску рабочего места Станислава Громова: по словам лечащего врача, он был организатором концертов и еще чем-то занимался в Институте. Его видели на первом этаже, видели на третьем. Наконец, увидела и сидящая перед кабинетом физкультуры Елена Леопольдовна. Она нагнала Его у служебного лифта. Волнуясь и заикаясь, стесняясь своего дешевого халатика, сказала, какое на нее впечатление произвело его пение. И про планету сказала. Несмотря на волнение, она сразу подметила, насколько он элегантен в своем серо-фиолетовых тонов пупырчатом джемпере, как ухожено его лицо. Он спросил номер ее палаты и обещал после обеда зайти.

Как героиня Жанны Болотовой в фильме «Из жизни отдыхающих», Елена Леопольдовна судорожно начала готовиться к встрече. Зиночка ей помогала. Не хватало только соответствующей моменту музыки Вивальди. Последний штрих – положить на кровать книгу православного философа Константина Леонтьева «Византизм и славянство», которую Елена Леопольдовна вымучивала уже месяц и никак не могла дочитать до конца. В молодости она наблюдала аналогичную картину, когда ее соседка по палате перед обходом врача, доктора медицинских наук и профессора, разложила на кровати свои публикации. Тогда она мысленно посмеялась и осудила тщеславную женщину. Потому и осудила, что сама такая была.