— Это секретный научный центр, — вполголоса рассказывал я. — Создан по решению Политбюро в начале семидесятых годов. К тому времени американцы работали по этой теме уже лет пять. Мы не могли допустить отставания и предприняли соответствующие меры.

Я со значением посмотрел на своего спутника. Виктор с готовностью кивнул. Он прикоснулся к той жизни, о которой прежде где-то что-то читал, где-то что-то слышал. И вот впервые был к ней допущен. Поднялся на несколько ступенек надо всеми по пути к императорскому трону. Я хотел хоть немного его подготовить, чтобы взлет не был столь пугающе стремителен.

Совершив краткую экскурсию, мы оказались перед диковинным креслом, стоящим в центре павильона.

— Нам пришлось догонять американцев, не считаясь ни с какими жертвами, — доложил я.

Виктор обеспокоенно взглянул на меня.

— Речь не идет о человеческих жизнях, — успокоил я его. — Имеются в виду огромные материальные затраты. Страна была вынуждена тратить огромные средства, потому что «временной коридор» — это гораздо более сильное оружие, чем все атомные бомбы, вместе взятые, и мы не могли допустить первенства американцев. Ведь тот, кто сможет вторгнуться в прошлое, будет лидером в двадцать первом веке, потому что иногда достаточно лишь немножко подправить историю, всего чуть-чуть, и вся последующая жизнь изменится.

Я не знал, какие мысли овладели моим собеседником, но, судя по его виду, он испытывал немалое потрясение.

— Американцы проиграли эту гонку, — продолжал я. — Потому что пошли по заведомо неверному пути. Они не знали, что невозможно переправить в прошлое первого попавшегося человека. Переправлять надо того, кто существовал в той, прежней жизни, кто физически там существовал, со своей судьбой, характером, именем, наконец. Мы же, благодаря трудам академика Агафонова, сразу нацелились на поиск подходящих кандидатур. И в конце концов нашли такого человека. Это вы, Ваше величество.

Мой собеседник, до того будто придавленный массой обрушившейся на него информации, распрямил плечи. Ему бы ленту да треуголку — вылитый Павел.

— Как вам жилось? — осведомился я и повел рукой по сторонам, как будто предлагая выйти за эти стены в окружающую нас жизнь.

— Нелегко, — признался Виктор. — Даже тяжело. Но я знал, что это — не мое. Я догадывался. У меня другая судьба. И я ждал, что час пробьет.

Я кивнул, давая понять, что вот пришло его время.

— Сейчас вы войдете во «временной коридор». Дорога не займет много времени. Впереди вас ждут трон и императорские заботы.

Он поджал губы, выражая свою готовность к возложению на него тяжкого бремени царских забот.

— Сюда! — указал я на кресло. — Прошу!

Он немного побледнел, но выполнил мгновенно мою просьбу.

— Там, в прошлом, я буду с вами, — подбодрил его я. — Я ваш адъютант.

— То-то я вижу — мне ваше лицо знакомо, — признал меня Виктор.

Я не стал его разубеждать: конечно, мое лицо было ему знакомо по последним выпускам нашей программы.

Вновь появился человек, несколько минут назад встречавший нас у входа. Виктор уже полулежал в кресле,