— Кажется, в Оуквиле почти все выстроено из дерева, и, как говорят, сделано это с большим умением и вкусом. Дерево сейчас в моде, так что не скромничайте.

— Я не скромничаю, я люблю Оуквиль и считаю его очень красивым.

— Похвально.

— Хотя у нас нет ничего подобного этому портрету. — Шон указал на картину с рыжеволосой женщиной.

— Это Магдалена, она полюбила дурного человека и умерла совсем молодой.

— Печально.

— Весьма.

Мэгги взглянула на Шона своими золотистыми глазами.

— Она отправилась в Европу, чтобы воспитать там свое внебрачное дитя. К счастью, Магдалена была богата, а в Европе богатым людям легче прощают грехи, чем у нас.

— Бедняжка! На картине она выглядит такой хрупкой и беззащитной.

— Такой она и была.

— Да ну? Вы так хорошо ее знали?

Мэгги Монтгомери вспыхнула и потупилась.

— Эта история — наше семейное предание. Магдалена влюбилась в одного молодого француза, которого ее семейство на дух не переносило. Отец девушки и его друзья — кстати, среди них был человек по фамилии Кеннеди — решили избавиться от француза и убили его. Француз, однако, и после смерти сумел им всем отомстить: девушка забеременела от него, и отцу не удалось выдать дочь замуж за того, кого он предназначил ей в мужья.

Шон снова посмотрел на портрет.

— Я благодарен судьбе, что этот француз существовал.

— Это почему же?

— Да потому, что он ваш предок, и не будь его, не было бы и вас.

— Опять льстите мне?

— Ведь не просто так… Я, можно сказать, одержим навязчивой идеей.