— Вы предлагаете мне преступление, Янг, — сказал он наконец.

— Пожалуй! — ответил гардемарин.

— Но Англия поставит на ноги весь свой флот, мы во всем свете не найдем уголка, чтобы скрыться, и наказание не замедлит настигнуть нас.

— Мы отомстим, и не все ли равно, если нас за это повесят? Решайтесь, нельзя терять ни минуты; нас двадцать два человека, готовых действовать, но если дело затянется, то невозможно, чтобы в этом числе не оказалось хоть одного изменника.

В душе Крисчена происходила сильная борьба, но честь моряка уступила желанию отомстить; ему представился его враг, умоляющий его о прощении, и он перестал колебаться.

— Я согласен, — сказал он, — но только с одним условием, чтобы жизнь Блая и других офицеров была пощажена.

Янг вышел и сейчас же возвратился, говоря, что заговорщики ждут его у ящиков с оружием.

Лейтенант засунул за пояс пистолеты и с саблей в руке последовал за ним; в одно мгновение заговорщикам было роздано оружие; матрос Адамс, разбуженный шумом, подошел к ним и, увидав, в чем дело, также присоединился к ним из боязни оказаться на слабейшей стороне.

Моментально все офицеры были захвачены в постелях и связаны, Крисчен сам арестовал командира; один Джон Фраер, бывший на вахте, был оставлен на свободе, так как обращение с ним Блая было до такой степени недостойно, что никто не сомневался, что по окончании дела Фраер примет их сторону.

Однако Фраер стал уговаривать их исполнять свой долг; видя, что это не удается, он хотел собрать вокруг себя ту часть экипажа, которая осталась верной, и силой освободить командира, но так как у него не было оружия, чтобы дать людям, то ему пришлось отказаться от его плана; он еще не знал, что Крисчен стоит во главе возмущения, и когда он увидел его, поднимающегося с нижней палубы, окруженного десятком его сообщников, тогда он бросился к нему навстречу, заклиная отказаться от преступных замыслов.

— Поздно, Джон, — отвечал с горечью молодой человек, — мы сделали более чем достаточно, чтобы быть повешенными. Мы пойдем до конца.

— Клянусь тебе, и командир, который нас слышит, подтвердит мои слова, что если вы откажетесь от ваших планов, то великодушное прощение будет ответом на это минутное забвение; никакого протокола не будет доставлено об этом инциденте, и в корабельный журнал не будет внесено ничего, что могло бы вас компрометировать.

Крисчен колебался.

— Ну, друг мой, последуй доброму совету.

Никто не может предвидеть, что случилось бы, если бы не вмешался Янг и один матрос по имени Мэтью Кинтал.

— Не трусьте, лейтенант, — сказал гардемарин, — или мы погибли.

— Нам обещают ни больше ни меньше как петлю, только через полгода! — вскричал Кинтал. — Если наши начальники боятся, то мы все-таки не отступим, не так ли, друзья?

— Да, да! — хором закричали матросы.

— Крисчен, — сказал Блай, который должен был страшно страдать, что принужден снизойти до просьб, — я подтверждаю все слова Фраера.

— Это ты довел нас до этого, — отвечал Крисчен, вдруг сделавшийся мрачным, услышав голос своего врага.