— Керри, сейчас!
Я подпрыгиваю на месте и начинаю бегать глазами по всей разрухе как после сильного взрыва, и только глазами замечаю тело Питера, подбегаю к нему и начинаю прощупывать пульс, моля его мысленно проснуться.
— Питер, открой глаза! — в панике кричу, хватаю его за шкирку и трясу. Но Питер не желает меня слушаться и я, пыхтя, семимильными шажками обхватываю его за талию, давая секунду, пока его левая рука не упадет на мое плечо. Я подтягиваю неподъемную "тушу" и тащу к выходу. Точнее к тому, что от него осталось.
Крики, зверские вопли и даже плач перемешиваются в один комок, и мне становится трудно дышать. Кусок двери медленно распахивается, и только мы оказываемся в огромном исписанном зале с двумя величественными тронами, перед глазами стоят Фил, Йорки и Раш.
У всех троих каменные лица, остекленевший взгляд, куда-то смотрящий в пустоту, зрачки-блюдца, будто троица под чьим-то гипнозом, и все, как один, идентичны друг другу: военная форма, высокие замшевые ботинки и черные перчатки. Мое сердце глухо стучит в ушах от опустошения в их глазах и от того, что они вообще здесь. Что происходит?
— Вы?! — пыхтя еще сильнее, говорю я и смотрю на Раша, который мельком кивает и в его глазах поблескивает слабый, но все еще видимый огонь.
— Откуда? Вы же…?
Йорки откашливается и быстро говорит, как будто через силу пытается выбраться из плена:
— Два мира разделены одной сплошной полосой. Перейдешь черту — все рухнет!
Его голос дрогнул и он утих. Я долго думала над его словами, но смысл их не могла раскрыть. Все смешалось в голове, и я не могу толком разумно мыслить. Это все не по-настоящему. Это нереально…
Голос с той стороны закричал так, будто кого-то резали на куски. Меня всю передернуло, и мелкая дрожь дошла до обморочного Питера.
Вдруг крепкие пальцы обхватили меня и потащили назад. Я вскрикнула от неожиданности и, понимая, что меня куда-то затаскивают в темноту, стала карабкаться руками и ногами, хватаясь за косяк раздробленной двери. Тело Питера плашмя упало на пол, и я в ужасе ахнула, зовя кого-нибудь на помощь. Я не могла долго держать его в одиночку.
Через минуту появился Раш и сгреб в охапку тело Питера, унося за собой. Он перекинул его через плечо и, на полусогнутых ногах, пошел на меня. Его сил не хватало, как он не пытался ухватить меня крепче и потянуть на себя — все без толку.
— Раш, спасайте Питера. Это бесполезно, — говорю я, почти хрипя, когда мерзость по ту сторону тянет меня еще дальше, а мои пальцы уже не могли долго держаться за деревяшку. Но Раш, что-то говоря себе под нос, не отставал и пытался освободить меня.
Голос Йорки пробрался мне под кожу и губы дрогнули, вспоминая его слова, сказанные две минуты назад.
— Видимо, это всё. Может это моё предназначение? — говорю я. Раш на минуту прекращает свои попытки меня удерживать и смотрит на меня исподлобья как на что-то вон выходящее из понимания. На его лице пролегает глубокая задумчивая морщинка между бровей, и он ухмыляется.
— Не сейчас, — говорит он и замирает. Один кивок и он начинает шептать мне, чтобы я задержала дыхание и расслабилась.
Закрыла глаза и снова стала считать до пяти, пока не почувствовала под ногами отсутствие пола и стала невесомой. От легкого предвкушения, как будто я перебегаю финишную черту и вот-вот перебегу, я распахнула веки, и не успела перевести дыхание в стабильное, как рука Раша тянет меня вперед, и мы бежим, сломя голову, от воплей, криков и чудовищно мерзких рук подальше, направляясь к ликованию, идущему из выхода. Как можно быстрее и только вперед!
Темный подвал, по которому мы шли с Костлявой Рукой ранее, теперь был мокрым, дурно пахнущим и каким-то мистическим местом. Питер все также спал на плече у Раша, Йорки звенел ключами, а Фил молча ступал в темноте так, как будто она была хорошо освещена. Мы проходили мимо одинокой клетки, вытянутой вдоль стены, и голос мальчика снова всплыл в моей голове.
Я остановилась и медленно обернулась, стала смотреть на кромешную темноту, пока оттуда мне не показались большие глаза, полные грусти и безнадежности.