— Принимает, — сухо кивнул Скьольд, недоумевая, что там еще придумал этот Хельги. Вот уж никак не ждали от него такой змеиной хитрости.

— Тогда попрошу доставить сюда одну из вещей Сигурда ярла.

— Какую именно?

— Раба по имени Трэль Навозник.

Тут уж народ захохотал в полный голос. Скучное судебное заседание становилось все занимательнее. Будет о чем рассказывать домочадцам на дальних хуторах долгими зимними вечерами! Доставить Навозника — «вещь Сигурда ярла» — тут же взялись Харальд с Ингви. Сразу же и умчались на лошадях, ободряюще хлопнув Хельги по плечу.

Пока они ездили, сын ярла задал очередной вопрос: считается ли злосчастное ожерелье личной собственностью Гудрун, или оно принадлежит всему роду Сигурда, в том числе и ему, Хельги?

— Вызовите хозяйку Гудрун! — кивнул слугам Скьольд.

— Не торопитесь, — ехидно улыбнулся Хельги. Снорри таращился на него во все глаза — никогда он еще не видал своего друга таким… таким… как тогда, над пропастью. — Не торопитесь, — повторил Хельги. — Объясните народу, что значат слова «хозяйка Гудрун»? Что, у усадьбы Сигурда ярла уже есть другой хозяин? Вернее, хозяйка? Это как же так? Ведь отец мой Сигурд — да живет он вечно — вроде еще не в Валгалле.

— Э… — Не зная, что сказать, Скьольд бросил на ответчика весьма красноречивый взгляд, полный злобы и ненависти. А на хозяйку Гудрун было страшно смотреть! Губы ее посинели, всегда надменное лицо пошло красными пятнами. Видно, она уже не раз пожалела, что пошла на эту авантюру с ожерельем. Все вокруг показывали на нее пальцами и смеялись. Большего позора Гудрун не испытывала за всю свою жизнь. Не выдержав, плюнула и, подозвав маячивших в отдалении слуг с лошадьми, вихрем умчалась прочь, провожаемая скабрезными замечаниями присутствующих.

— Ну вот, одной меньше, — сквозь зубы прошептал про себя Хельги и снова натянул на уголки рта самую разлюбезную улыбку: — Так что там с вещественным доказательством?

— Ведут уже! Вон он, этот Навозник. Ну и образина, как такого земля носит? Вот уж поистине — Навозник.

— Можем ли мы выслушать его, уважаемый тинг?

— Раб не может быть свидетелем! — Скьольд снова попытался забрать инициативу в свои руки.

— А кто сказал, что это свидетель? Это же вещь. Только — говорящая. Как, например, грамота или рунический камень… Чем эта вещь хуже?

— Молодец, Хельги, так их!

Повинуясь воле собравшихся, Скьольд Альвсен махнул рукой. Хотят слушать раба — пусть слушают. Тем более что дело, кажется, оборачивалось совсем не в пользу Гудрун.

— Я знаю, кто украл ожерелье и спрятал его в мешок сына Сигурда ярла, — подняв глаза, произнес Трэль Навозник, и все затихли.

— И кто же? — вкрадчиво переспросил Скьольд.

— Конхобар Ирландец, — твердо ответил Трэль.

Некоторое время в толпе стояла мертвая тишина, а затем началось: крики, свист, вопли, озвучивающие самые нелепые предположения.