– Я сидел на своем месте, когда этот человек вышел из туалета, и я подумал, что узнал его, – сказал Мартин.

– Ты смотрел в окно, – заявил Джон Д. – Ты не оборачивался, пока я не сел рядом и не произнес твое имя.

– Ты произнес его имя? – всегда переспрашивал доктор Дарувалла.

– Конечно. Я сразу узнал, кто это, – ответил бывший Инспектор Дхар. – Я подумал про себя: Фаррух, должно быть, вообразил, что он очень умный – для любого может составить сценарий.

– Он никогда не называл моего имени, – сказал Мартин доктору. – Я, помню, принял его за дьявола, посчитав, что дьявол решил выглядеть как я, принял мое обличье, – какой ужас! Я подумал, что он – моя грешная половина, моя темная сторона.

– Ты имеешь в виду – твоя светлая сторона, – неизменно отвечал Джон Д.

– Он был как сам дьявол. До ужаса самонадеян, – сказал Мартин Фарруху.

– Я просто сказал ему, что знаю, кто он… – возразил Джон Д.

– Ты не сказал ничего подобного! – прервал его Мартин. – Ты сказал: «Пристегни свой гребаный ремень безопасности, приятель, потому что тебя ждет сюрприз!»

– Похоже, именно так ты и сказал, – заметил Фаррух бывшему Дхару.

– Я не мог и слова вставить, – пожаловался Джон. – Я вроде все о нем знал, но он оказался невероятным болтуном – до самого Цюриха не мог заткнуться.

Доктор Дарувалла должен был признать, что и это в отношении Мартина Миллса было вполне правдоподобным.

– Я все думал – это Сатана. Я отказываюсь от идеи священства и встречаю дьявола – в первом классе! У него такая постоянная усмешка, – сказал Мартин. – Сатанинская усмешка – или так мне показалось.

– Он начал прямо о Вере, нашей пресвятой матушке, – сказал Джон Д. – Мы все еще были над Аравийским морем – полная тьма над нами и внизу, когда он дошел до самоубийства соседа по комнате. Я молчал как рыба!

– Это неправда, он все время меня перебивал, – сказал Мартин Фарруху. – Честно говоря, я подумал, что это самый грубый человек, какого я когда-либо встречал! Он все спрашивал меня: «Ты гей или ты этого еще не знаешь?»

– Послушай меня, – сказал актер. – Ты встречаешь своего брата-близнеца в самолете и начинаешь прямо с перечня всех, с кем спала наша мать. И после этого ты говоришь, что я груб.

– Ты назвал меня слабаком, когда самолет еще даже не достиг крейсерской высоты, – сказал Мартин.

– Но ты, должно быть, для начала сообщил ему, что ты его близнец, – сказал Фаррух Джону Д.

– Он ничего такого не сообщал, – сказал Мартин Миллс. – Он сказал: «Ты уже знаешь плохую новость: твой отец умер. А вот хорошая новость: он не был твоим отцом».

– Ты этого не говорил! – сказал Джону Д. доктор Дарувалла.