Сидя в подземелье, в котором ни единого окна не было, ни звук колоколов Центории не пробивался, текущее время узнать было невозможно. Премьер-мечник повторял "Хотел бы я закончить наручные часы как можно скорее", но, хотя они вместе с ведущим инженером Садоре и перепробовали множество прототипов, до завершения, видимо, было далеко.

Каждый раз, когда Ронье слышала эти слова, она думала про себя: раз колокола всё равно позволяют узнать точное время, в чём смысл носить неудобную экипировку......, но попав в подобную ситуацию, ей не оставалось ничего другого, кроме как изменить точку зрения.

К тому же, мелодия, которую отбивали тысячи колоколов по всему Миру Людей, звалась "Под светом Солуса". Это было прекрасное произведение, но зная испещрённую ложью историю Церкви Аксиом, было весьма непросто искренне восхвалять богов под музыку этого гимна.

Искусство в Мире Людей, такое как музыка, рисование, скульптура и поэзия, были строжайше запрещены Индексом Табу. Лишь те, кто обретал священный долг творца, могли идти по пути искусства, а их работы перед публикацией обязаны были пройти оценку Имперского Правительства. И если содержимое хоть в чём-то противоречило мифу о сотворении мира или канонам Церкви Аксиом, либо было излишне развлекательным, его не пропускали.

Премьер-мечник хотел немедленно упразднить всю систему предварительных оценок, но против этой идеи выступил Объединённый Совет — точнее, само-собой, Рыцарь Целостности Нергиус — так что она ещё не была реализована. Для Ронье это всё ещё было непростым вопросом, но она полагала что будет здорово, если люди смогут петь песни, рисовать картины и писать рассказы свободно, без какого-либо надзора.

Чтобы увидеть этот день, мы должны выжить и сбежать отсюда.

Почти одновременно с тем, как Ронье вновь собрала в охапку свою решимость, раздались тихие слова:

"Ух, всё бесполезно......."

Тейза, пытавшаяся провести "Отмычку Разума" на железных воротах, хлопнулась навзничь на пол.

"Кирито-сенпай бы открыл за секунду..."

Хотя ситуация была кризисная, Ронье неожиданно для себя горько улыбнулась на слова своей подруги.

"Хэй, ты не сможешь так просто взять и сделать то же, что и Сенпай."

"Ну да, а... как там у тебя?"

На этот высказанный шёпотом вопрос та ответила молчаливым отрицанием.

Пока её лучшая подруга пыталась провернуть Отмычку Разума, Ронье осматривала стены темницы, но, как и ожидалось, никаких потайных дверей или разрушаемых участков найдено не было. Между гранитными блоками, добываемыми в Северной Империи, которые составляли стены, не было зазора даже в один миллис, и даже с силой учеников рыцарей бесшумно извлечь их было невозможно, а если попытаться силой разрушить камни или решётку, звук тут же достигнет особняка над ними.

Тейза, снова поднявшаяся, села, обхватив колени руками, и произнесла, обращаясь, скорее, к самой себе:

"Шимосаки, как ты там?"

Это был уже четвёртый раз когда она с вздохом задавала этот вопрос. Тем не менее, Ронье опустилась рядом со своей подругой на колени и ответила, ласково поглаживая её по голове:

"Конечно он в порядке. Мы скоро снова встретимся."

Приобняв за спину молча кивавшую Тейзу, Ронье задумалась о Цукигаке.