— Когда мы лишились Чудова монастыря и, как овцы без пастыря, рассыпались повсюду, не зная, где приклонить главу, многие направились на Маросейку к отцу Алексию, и добрый батюшка с необыкновенной любовью и лаской принял под свое попечение нас, скорбных, печальных сирот, сказав в утешение: «Вас и Владыка благословил ко мне: мы с ним одного духа. Ходите в наш храм, а я вас не оставлю». И отец Алексий много делал для чудовских: нужен ли был молебен — всегда сам шел служить его; хотелось ли получить совет, никогда не отказывал, а даже еще говорил: «Приходите ко мне в любое время». Заболеешь ли — батюшка, весь задыхаясь, непременно при бежит проведать и утешить такими словами: «Пришел в церковь — узнал, что ты болен и поспешил к тебе, чтобы не расхворался. Вставай поскорее, нам с тобой не полагается болеть, нас ждут в храме».
После уставного монастырского богослужения чудовским очень трудно было привыкать к приходской службе.
Бывало, батюшка напомнит: «Ты смотри — не забудь вечером прийти в храм». А я отвечу: «Не могу к вам ходить, не нравится мне у вас: и чтение, и пение — все на скорую руку, не то что у нас в Чудовом».
Нужно, впрочем, заметить, что и сам отец Алексий страшно тяготился указанной поспешностью, театральным пением, неблагоговейным служением своего диакона, терпел же все это, как выражался, «только нужды ради».
И вот однажды он обратился к нам в церкви с таким предложением: «Я откажу наемным певчим, которых прямо-таки не переношу, а вы, здесь присутствующие, пойте и читайте. Ты, Мария, будь канонархом, ибо хорошо, четко произносишь стихиры. Я надеюсь — с Божией помощью вы справитесь с церковной службой. Господь да благословит вас начать и исполнять это дело».
И действительно, молитвами святителя Алексия и трудами батюшки постепенно наладилась на Маросейке уставная служба. На первых порах, правда, нам и отцу Алексию пришлось перетерпеть немало укоров от богомольцев, роптавших на продолжительное богослужение.
Бывало, скажешь: «Батюшка, многие недовольны, что затягивается всенощная», а он улыбнется и ответит: «Ничего, не смущайтесь, потом все будут благодарить нас и утешатся».
Так и вышло. Кому из верующих москвичей теперь не известна Маросейка своим одухотворенным богослужением и церковным порядком? И мне утешитель но, что отчасти здесь сказалось влияние нашего милого, незабвенного Чудова, перед которым батюшка весьма благоговел.
Случалось, в праздник спросишь его: «Как благословите отправлять службу?» — «А как у вас в Чудовом монастыре-то правили?» — «В Чудовом было так-то и так-то». «Ну вот, так и вы сделайте, ведь у нас теперь тоже Чудов монастырь», — улыбаясь, весь сияющий, скажет батюшка. А то даже сам предложит все выполнить по-чудовски.
Вот, например, у меня сохранилось такое распоряжение, писанное его рукой: «Мария, спойте акафист на праздник Казанской Божией Матери нараспев, как в Чудовом монастыре».
Когда же придет праздник святителя Алексия, он непременно его оживит и литию устроит, и акафист заставит петь, и после литургии отслужит торжественный молебен. Насколько батюшка ценил труд чудовских сестер видно из часто повторяемых слов: «Благодаря чудовским у нас устроилась монастырская служба»…
Тяжело и грустно описывать последние дни жизни и смерть духовных друзей, доставлявших тебе много радости и утешения. Но нам предстоит это сделать и относительно незабвенного отца Алексия.
От усиленных пастырских трудов и невзгод он начал временами прихварывать: у него стало нехорошо делаться с сердцем, и тогда ему пришлось принимать приходящих лежа на кровати; а к этому еще присоединилось ограничение его старчества. Последнее обстоятельство, прервав единение с духовными чадами, лишило отца Алексия как бы притока необходимого для него свежего воздуха и привело к тому, что слабое здоровье батюшки, вследствие наступивших церковных нестроений, не выдержало, и он внезапно ушел из этого лежащего во зле мира в небесные селения, где нет «ни печали, ни воздыхания»…
Свою кончину отец Алексий предчувствовал заранее: как, прежде всего, стал о ней поговаривать и постепенно передавать попечение над паствой и церковью сыну — иерею Сергию, уже тогда помогавшему ему по храму.
За два месяца до смерти он сказал одной своей духовной дочери: «Мария, надо тебе показать пример и пойти на исповедь к отцу Сергию, ведь он должен остаться моим заместителем». Как ни больно было Марии, привыкшей к благостному отцу Алексию, но, исполняя послушание, она пошла.
Скоро после этого при встрече батюшка спросил ее:
— Что, была ли ты у отца Сергия? И сестры — идут ли к нему?
— Да, батюшка, была, — отвечала Мария, — и другие начинают помаленьку к нему привыкать.
— Ну теперь мне можно покойно умереть, — сказал батюшка, — он будет хорошим пастырем, лучше меня. Так отец Алексий незадолго до кончины передал духовных детей отцу Сергию и тут же слег в постель.
Обычно в летнее время он уезжал на отдых в Верею, в свой домик. Предполагался и в текущем 1923 году отъезд его туда, но на этот раз он произошел как-то по-особенному.