Я вернулся домой, чтобы умереть и жить в смерти. Моя жизнь началась в пустынном городке Пико Мундо, штат Калифорния. Я оставался там до двадцати лет, пока не потерял самое важное. С тех пор, на протяжении двадцати одного месяца, я путешествовал в поисках цели и учился, отправляясь в те места, куда тянуло. Круг замкнулся, но это не должно удивлять. Мы приходим в этот мир, только чтобы уйти из него, пережив смену времен года под звездами, которые вращаются, потому что вращается мир. Мы приходим в неведении и приобретаем знания, которые в конце концов открывают нам наше бесконечное неведение. Круг — ключевой принцип человеческого существования.

Торговый центр «Зеленая луна» располагался на Грин-Мун-роуд, между старыми кварталами и более современными пригородами Пико Мундо. Сооружение было громадным, поскольку предполагалось, что оно будет обслуживать не только наш, но и другие города в округе, слишком маленькие, чтобы потянуть собственный торговый центр. Стенами песочного цвета, изогнутыми панелями и скругленными углами архитектор пытался навести на мысли о глинобитной конструкции. С учетом жары в Мохаве, окон было мало, а стекло виднелось только у нескольких входов, где пневматические двери когда-то расходились в стороны, приветствуя покупателей.

Торговый центр давно закрыли из-за истории с массовым убийством. Многие боялись, что его открытие спровоцирует какого-нибудь психа на еще более крупное убийство и погибнут не девятнадцать человек, как в тот день. Из сорока одного раненого несколько остались калеками на всю жизнь. «Старбакс», «Крейт-и-Бэррел», «Донна Каран» и другие компании отказались от аренды, опасаясь ассоциаций со столь ужасным местом. Владельцы комплекса проявили здравый смысл, что так редко встречается в современной Америке, и не потащили арендаторов в суд, а сообщили, что со временем здание снесут, а землю отдадут под элитное жилье.

Припарковав «Большого пса» на ближайшей улице, я вошел в торговый центр, когда до рассвета оставалось еще больше часа. В руках я нес наволочку, в которой лежали болторез, лом и молоток с резиновой ручкой, приехавший со мной с побережья. Освещая путь фонариком, я спустился по длинному широкому пандусу к огромной секционной гаражной двери, через которую раньше въезжали бесконечные грузовики с товарами для универмагов и множества маленьких магазинчиков.

Луна висела низко, далекие созвездия тускло мерцали, и даже в мае ночь в Мохаве была теплой, как молоко в детской бутылочке. Пандус уходил вниз, и по бетонным стенам, выраставшим по обеим сторонам от меня, скользили бледные отражения фонарика, словно меня сопровождали бестелесные спутники.

Я многое знал о призраках, обитающих в этом мире. Я видел тех, кто умер, но по тем или иным причинам не желал или не мог перейти в то место, что ждало дальше. Моя жизнь складывалась под влиянием этих задержавшихся мертвецов, их сожалений, надежд, потребностей, тоски. За двадцать два года своей жизни я привык даже злых духов встречать с хладнокровием, приберегая страх для отдельных все еще живых людей и ужасов, на которые они способны.

Слева от огромной подъемной двери находилась еще одна, обычных размеров, запертая сразу и на врезной замок, и на висячий. Я прислонил фонарик к дверной раме, направив луч вверх.

При помощи болтореза с длинными ручками срезал дужку с корпуса замка, выдернул ее из прорезей и отбросил замок в сторону.

Личинку замка невозможно было схватить плоскогубцами и вытащить из корпуса. Я достал из кармана рубашки стальное клинообразное сверло с широкой головкой и вбил в его скважину. Молоток отскочил, штифты в скважине взвизгнули, когда внутренности замка перекосило, и от удара дверь в раме загромыхала.

Меня не беспокоило, что поднятый шум привлечет нежелательное внимание. Заброшенный торговый центр окружала огромная стоянка. Ее нынче огораживал забор из сетки-рабицы, увенчанный колючей проволокой, чтобы отвадить романтически настроенных подростков на машинах, бездомных, пожитки которых умещались в магазинных тележках, и любых психов, которых притягивала кровопролитная история этого места. Полиция решила больше не патрулировать объект, потому что через несколько месяцев все здесь в любом случае пойдет под снос.

Моя версия «Видишь, на небе заря заиграла»[2] была короткой. Когда я целиком загнал сверло в замочную скважину, ригель свободно задребезжал в корпусе замка, и между дверью и стойкой дверной коробки появилась узкая щель, хотя сам ригель остался в запорной планке. Я воспользовался ломом и, изрядно попотев, вторгся в помещение, где раньше располагалась подземная зона разгрузки и гараж для автомобилей сотрудников торгового центра. Инструменты оставил у двери.

Я повар блюд быстрого приготовления, виртуоз сковороды, повелитель лопатки, творец оладий, таких воздушных, что они того и гляди вспорхнут с тарелки. Я повар блюд быстрого приготовления и не хочу быть никем другим, но многочисленные угрозы, с которыми я сталкивался, вынудили меня овладеть навыками, не нужными ни на кухне, ни в закусочной, — например, взломом и проникновением.

Покрытый пятнами бетон под ногами, над головой и по бокам. Потолок, поддерживаемый такими толстыми колоннами, что я не смог бы их обхватить. Подобно водолазу в скафандре и усиленном шлеме, который все равно ощущает колоссальную тяжесть океана, я ощущал огромную массу двухэтажного торгового центра и пары пристроенных трехэтажных универмагов. На мгновение я почувствовал себя погребенным, словно умер в тот день расправы и теперь был просто призраком, обитающим в этих катакомбах

Повсюду виднелись небольшие кучки мусора: разбитые доски сломанных упаковочных ящиков, пустые трухлявые картонные коробки, прочие предметы, не опознаваемые в свете фонаря и танце теней.

Резиновые подошвы моих кед не нарушали абсолютной тишины, словно я был бесплотен. Потом слева что-то зашуршало: Должно быть, я потревожил крысу в гнезде из мусора, но все равно сказал: «Эй!» Единственным ответом стало эхо, которое отразилось в темноте от колонн и вернулось ко мне сразу со всех сторон.