— Это вы проделали дырку в стене? — спросил человек из-под шляпы.

Длинный худой палец отделился от своих товарищей, с которыми вместе отдыхал, и уставился в сторону Римо, как бы пригвождая его к стене.

— Ты, парень, да? — обратилась шляпа к Римо.

— Моя жизнь полна скорби, — вздохнул Римо.

— Скорби? Ты хочешь скорби? Ты сейчас очень поскорбишь, — сказал человек под шляпой, и Римо увидел, как он надел кожаные ковбойские сапоги на высоких каблуках, взял с груды одежды блестящий шестизарядный револьвер и скрылся из виду. Потом Римо услышал, как открылась и закрылась дверь, а вскоре раздался стук в дверь его, Римо, номера.

— Не заперто, — отозвался Римо.

Человек вошел. Росту в нем было босиком — шесть футов четыре дюйма, в сапогах — все шесть футов восемь дюймов. Револьвер в его руке смотрел прямо в лицо Римо.

— Ты, сукин сын, какого хрена ты помешал мне и моей женщине? Щас я тебе голову разнесу.

— Давай, Клит! — завизжала девица через дырку в стене. — Вперед! Подстрели кого-нибудь для меня. Если ты меня любишь, то должен кого-нибудь для меня подстрелить.

Она соскочила с кровати, и груди ее запрыгали вверх-вниз. Она заглянула в дырку, и Римо почуял, что от нее несет перегаром.

— С кого из них начать, Лоретта? — спросил человек с револьвером.

— Готовность американцев прибегнуть к насилию просто поражает, — заметил Чиун.

— Начни с коротышки-косоглазого, милый. Он слишком много болтает, — пропела Лоретта.

— Насилие по отношению к национальным меньшинствам, — все тем же унылым тоном продолжал Чиун. — Гонимым, унижаемым и оскорбляемым.

— Когда это тебя унижали, оскорбляли или гнали? — удивился Римо. — Ни один Мастер Синанджу никогда не становился ничьей жертвой.

Клит навел на Чиуна револьвер. Чиун возвел глаза к небу с самым невинным и блаженным видом. Мученик, жертва насилия со стороны белых расистов. Но что-то помешало ему сполна насладиться собственным страданием. Когда револьвер уже готов был выстрелить, а палец — нажать на курок, маленькая белая тарелочка взвилась вверх с такой скоростью, что ее очертания просто размазались в воздухе, и влетела под шляпу, туда, где раньше находился рот Клита, где раньше была щека Клита, а теперь осталась только шляпа и пол-лица, судорожно кусающие белую тарелку, которая вдруг стала красной от крови, а остатки нижней челюсти белыми и красными пятнами рассыпались по волосатой груди. Револьвер упал, так и не выстрелив.

— Черт раздери, — выругалась Лоретта. — Никогда я не получаю того, что прошу. Клит! Клит?

Клит сделал шаг вперед и грохнулся на ковер. Вокруг его головы серый ковер начал темнеть, и это пятно расплывалось все шире и шире.

— Ладно, все равно он был слабак, — заметила Лоретта. — Ну что, ребята, хотите немного полакомиться?

— Полакомиться чем? — поинтересовался Чиун.