Энджел в сотый раз спрашивает, что это.

– Точно не риталин[3]. И не ксанакс[4]. Может, торазин[5], но тебе-то он зачем?

Я в ответ отмалчиваюсь. Не хочу ей говорить. Женщина-врач, которая осматривала меня по приезде, сказала, что обязательно нужно принимать этот препарат каждый день.

– Не вздумай никому продавать таблетки, – строго предупредила она.

Врач пояснила, что я слишком медленно расту – видимо, от недоедания. Велела обязательно съедать все, что дают в столовой, а еще каждое утро пить витамины в большой дозировке, как бы больно они ни обдирали горло.

Мы идем обратно в камеру. Таблетки, похоже, уже действуют – Энджел становится более веселой и разговорчивой, чем обычно.

– Думаю, настала пора преподать тебе урок, – объявляет она.

– Какой еще урок?

– Жизни в тюрьме. – Она плюхается на пол. – Первым делом ты должна уяснить, что все здесь делятся на банды. Девчонки предпочитают торговать и держаться вместе. Проще всего с мексиканками. Если раздобудешь лак для ногтей, чтобы им, сразу с ними поладишь. Не вздумай связываться с метамфетаминщицами! У них все мозги набекрень, только и твердят, что о своей химии – как будто она здесь в магазине продается… Стоит вежливо напомнить, что они вообще-то за решеткой, как им совсем сносит крышу. Короче, они больные сучки.

– А ты с кем?

– А я ни с кем. Лесби в целом нормальные, просто держатся сами по себе. На занятиях мы иногда пересекаемся. Они всегда исправно делают уроки, читают книжки, и все такое. В общем, пытаются наладить жизнь. Хотя тоже себе на уме. Короче, не знаю… Здесь нет никого, с кем можно было бы спокойно поболтать по душам.

– А как же я?

Энджел качает головой.

– С тобой еще неясно. Я пока не решила.

– Как будто у тебя есть варианты и ты можешь меня прогнать, если надоем.

– Могу. Просидишь здесь столько же, сколько я, – тоже начнешь командовать.

– А тебе сколько еще сидеть?

– Не лезь.

– Что?

– Не твое дело. Это личное.