Он держал мою голову на коленях, пачкая кровью щеки. Моргал и плакал, лихорадочно озираясь по сторонам, словно искал хоть что-нибудь, способное унять мне боль.

– Минноу, – сказал он. – Видишь свет?

В хижине было лишь одно окно, сквозь которое виднелись верхушки сосен, залитые лунным светом.

– Это фонарики лесного народца, – сказал Джуд. – Они ростом по колено и зверски кусаются, но если поймать одного, он должен будет исполнить три твоих желания.

Накатила новая волна жгучей боли, и я испустила еще один крик сквозь стиснутые зубы. Знала, что боль невыносима, и все же каким-то чудом продолжала ее терпеть.

Джуд снова заговорил, тихо и пронзительно:

– Я позже схожу, поймаю одну фею, Минноу. Хорошо?

– Хорошо, – машинально прохрипела я.

– Сперва я пожелаю вернуть тебе руки. Потом – чтобы мы уехали отсюда в наш собственный маленький дом, где нас никто не сумеет найти. Слышишь меня?

Я кивнула один раз, другой. Хотя, может, это просто мышцы от боли свело судорогой.

– А в-третьих… В-третьих, я пожелаю смерти человеку, который это с тобой сотворил. Нет, я сам все устрою. Позабочусь о том, чтобы он больше никогда не сделал ни единого вдоха; ни в этом мире, ни в загробном.

На следующий день, очнувшись, я первым делом извергла на утоптанный земляной пол большую лужу рвоты. Не утерев губ, потому что не было сил поднять руку, медленно уложила голову на диванную подушку. Кожа до локтей стала мертвенно-белой, а культи – распухшими и бордово-красными. На каждой чернела цепочка толстых швов.

– Ты выглядишь хуже смерти, – раздался голос.

Я медленно повернула голову. За кухонным столом сидел Вейлон. Впервые я увидела хижину изнутри. Все предметы интерьера были грубо сделаны вручную. Наверное, сам Вейлон их и смастерил.

– Чувствую себя не лучше, – призналась я.

– Сын про тебя никогда не рассказывал. Ни разу.

– Я про него своей семье тоже не рассказывала.

– Почему? Дети ничего не должны скрывать от родителей.

Я вспомнила, сколько раз Джуд приходил ко мне с синяками и порезами, от которых на коже потом белели шрамы. И сколько шрамов осталось у него в душе.

«Может, стоит самого себя спросить, почему Джуд хранит от тебя секреты?» – подумала я.