Мы свалились на землю, и после этого я помню только отдельные картинки: топор Джуда в куче пожелтевших сосновых иголок, рукава моего платья, измазанные кровью. Кровь была повсюду, даже на рубашке Джуда.

Остаток пути он нес меня на руках. В дверях хижины нас встретил отец Джуда. Кожа у него была бледной, а щеки – ярко-красными; потом я узнала, что у Вейлона всегда такое лицо, как будто от здешних суровых зим и крепкого алкоголя под кожей лопнули все кровеносные сосуды. Он напоминал мне тень Джуда, менее живую его версию с растрепанной седой бородой и изумленным взглядом – словно отказывался верить своим глазам и признавать мое появление, перевернувшее привычную им жизнь.

Джуд протиснулся мимо отца в открытую дверь и уложил меня на диван. Хорошо разглядев свои обрубки, я начала дрожать. Сердце сердито задергалось в груди, а пальцы на ногах, напротив, пожелтели, как от нехватки крови.

– Это что еще за хрень? – хрипло каркнул Вейлон. Говорил он невнятно, но не потому что был пьян. Он всегда так разговаривал, не смыкая губы до конца. – Кто она такая?

– Ее зовут Минноу.

– Она из той секты?

– Да, и ей очень-очень плохо. Господи, даже не представляю, как ей плохо…

– Почему она вся в крови?.. – Вейлон замолчал, увидев мои руки, и изумленно прижал к губам ладонь. – Это они с ней сделали?

– Помолчи, па! Лучше займись чем полезным, – рявкнул на него Джуд. Он крепко сжимал мне запястья, пытаясь остановить кровь.

Беспомощно оглядев комнату, Вейлон выбежал через заднюю дверь.

– Все будет хорошо, – прошептал Джуд дрожащим голосом.

Вейлон влетел обратно в хижину, потрясая квадратной бутылкой, почти до краев полной прозрачной жидкости. Наверное, тот самый самогон, от которого ноги тряслись, как желе, а речь во рту превращалась в кашу.

– Папа, нет! Это она точно пить не станет!

– Пусть сама решает, сын, – перебил его Вейлон. – С выпивкой легче терпеть боль.

Я покачала головой.

– Надо промыть раны, – сказал Вейлон. – Боль будет адская, нужно ее чем-то заглушить.

– Н-не хочу, – пробормотала я.

– Ясно. Ладно, я тебя понял, – отозвался тот, велев Джуду принести ведро и нагреть воды. – Скоро у нее начнется лихорадка, если еще не началась. И она почти гарантированно убьет ее. Надо будет сбивать жар.

Джуд принес со двора котелок с водой и поставил на огонь. Раздув тлеющие огни, он опустился передо мной на колени, заслонив собой все, что происходило в комнате. Я видела лишь его лицо. Вейлон окунул оба мои запястья в миску, полную самогона. Я пыталась сдержать крики, чтобы нас не услышали в Общине, но те сами рвались из груди.

– Знаю, знаю, знаю, знаю, – шептал Джуд.