Я пожимаю плечами.

– При чем тут мой отец?

– У нас новая версия – что он может быть причастен к смерти Пророка. У него мог появиться мотив.

– Какой еще мотив? – недоверчиво переспрашиваю я.

– Прочитай это вслух, пожалуйста.

Доктор Уилсон протягивает мне листок бумаги в пакете для улик. Я сразу узнаю отцовский косой почерк. Бумага вся мятая и в темных пятнах, будто ее складывали много раз и терли сгибы пальцами.

– Правдивый и искренний рассказ Самюэля Иезекиля Хирама Блая.

Я поднимаю голову.

– Пророчество моего отца?

– Ты о нем знала? – спрашивает доктор Уилсон.

– Разумеется.

Он кивает.

– Надо, чтобы ты подтвердила его подлинность.

Я читаю текст.

В цехах фабрики горестно стучали машины. Тихими здесь были лишь души, облаченные в синие комбинезоны и желтые пластиковые очки. Внезапно шум начал стихать, пока не умолк совершенно. Замерло все. Никогда еще я не слышал, чтобы в цехах стало так тихо. Звон, точно чистое сияние, заполнил все пространство. С высокого потолка, где гнездились гроздья ржавой изоляции, спустился архангел, и был он праведным и святым, сотворенным из миллиардов светящихся точек, с ликом прекрасного дитя. И дал мне архангел наставления на своем языке, какого больше никто не слышал: «Должен ты следовать за Пророком в леса и никогда не возвращаться».

– Почерк его, – киваю я. – Он не раз рассказывал нам эту историю. Которая убедила людей в конце концов уйти в Общину.

– Очень хорошо. Спасибо.

Доктор Уилсон убирает листок обратно в портфель и встает с табурета.

– Постойте-ка! А какой у него был мотив?

Тот снова садится.