– Не смотри, зажмурься, это василиск! – рявкнул где-то вдали Оракул.
Зажмуриться не получилось. Добровольно лишить себя зрения, когда тебе норовит оторвать башку ходячая жабья пасть! Женечка инстинктивно дернулась в сторону, это едва не привело к их совместному, с Привратником, падению. Но девушка тут же пересилила себя, подставила плечо. Вожатой стало чертовски стыдно, однако объясниться и извиниться ей не позволили.
Василиск все сделал быстро. Он всхрапнул и вскрикнул резко, так что заложило уши. Его серые веки, перевитые мелкими сосудами, затрепетали. Желтушная многоглазая тварь, проглотившая пса, что-то поняла, и попыталась спастись, но налетела на соседок. Не прошло и секунды, как все было кончено. Нежить, скопившаяся в узком пространстве коридора, окаменела, желтый цвет сменился серым. Женька внезапно поняла, что в какой-то момент прекратила дышать. Она открывала рот, но не могла вдохнуть, пока уродливые серые статуи перед ней не раскрошились. В груде щебня, ухмыляясь, стояла Ольга со вполне обычным, туристическим топориком в кулаке. Привратник тряхнула рукавом, мускулистое змеиное тело исчезло в складках одежды.
– Мокряки, слабаки, подлые и глупые, – презрительно пробурчал Оракул. – Вожатая, когда выметем мусор, советую впредь содержать дом в сухости.
Где-то наверху завыл, заворчал Хонси. Раздался звук, будто вывалили на пол пустую стеклотару, а затем – сдавленное клокотание, будто кому-то сдавили горло.
– Прокляни их, великая Баст! – Привратник оперлась на руку Ольги и двинулась вперед.
«Гости» вступили в изогнутый зал, в котором, будь он снаружи, мог бы поместиться весь бабушкин дом. Стены украшали причудливые барельефы и мелкая лазурная плитка. Квадратики в мелких золотых узорах, занимали даже далекий сводатый потолок. Узоры шевелились, слагаясь в буквы, похожие на арабские или еврейские.
Цесарио с рычанием устремился вперед; под взглядом Привратника кот тоже ненадолго показался в истинном свете. Несколько секунд Женька с отвисшей челюстью, наблюдала не горбатого мужчину и не мощного тигра, а нечто иное, – красивую, грозную общность обеих ипостасей.
Не успел караульный опять стать человеком, как самозваные охранники Женькиного дома кинулись на гостей со всех сторон.
Глава 17. Под нижним небом
Мы высыпали в самый центр шестиконечной звезды. Одна из калиток Нижнего мира, звезда составляла в диаметре не меньше десяти локтей. Ее шершавая поверхность переливалась мириадами мелких мозаичных плиток, в узоре преобладали мрачные тона тлеющих углей. Вы когда-нибудь обнимали живую дверь? В то недолгое время, пока я лежал на застывшей терракоте, я ощутил, как звезда дышит. Отверстие, откуда мы выпали, слишком быстро свернулось раковиной, но изрядный вздох ветра вместе с нами прорвался в покои нерожденных, и теперь никак не мог успокоиться, точно потерявшийся птенец. Нас трепало и швыряло из стороны в сторону, словно опавшие листья.
– Берегись! – Воскликнул кир Лев, но еще до его команды мы вскочили, сплотились спиной к спине, и стали подобны восьмирукому идолу из страны Благовоний.
Над нами метались миллионы ярких светляков, однако дядя зря тревожился, эти жучки нам не угрожали. Позже я поймал несколько штук, они тотчас рассыпались в ладони. Болотный огонь в моем горшочке иссяк, зато голубые светляки кружили неистовым вихрем, они заменяли звезды Нижнего мира, навсегда лишенного солнца. Как потом выяснилось, под их чахлым светом кожа человека постепенно приобретала бледную змеиную пестроту, но самые печальные изменения происходили под кожей. Хвала Многоликой, нам не пришлось долго гостить в царстве тоски, однако кое-что не покинуло меня даже месяц спустя…
А еще здесь было крайне непросто дышать. Все мы, даже Дрэкул, втягивали воздух открытыми ртами, точно загнанные кони. Слишком слабый неустойчивый эфир, годный разве что для овчаров, гоняющих скот по заснеженным склонам. Я ощутил себя глубоким стариком. Перед глазами роились огненные мухи, каждый вдох разрывал грудь.
– Мы в чем-то ошиблись… или кто-то толкает нас на неверный путь… мы вошли не в тот покой, – Дрэкул говорил с усилием, отдыхал после каждой фразы. – В прошлый раз я попал сразу на площадь Зеркал…
Никакой дворец поблизости не блистал радушием. Наверняка в громадной пещере мог поместиться весь Золотой Рог, и бушующий Дымный понт, и вся эскадра императора. Место, куда нас вынесло вихрем, больше всего походило на исполинский колодец, а мы, словно жалкие травинки, пытались удержаться на отвесной стене. Откуда-то сверху, с невидимого свода пещеры свисали невероятных размеров колонны, будто облизанные влагой. Небо Нижнего мира скрывалось за облаками тумана. А по центру колодца, среди туч светляков, бесконечным веретеном повис дивный город, прекрасный и ужаснейший в одно время, детально описать который мне не хватило бы слов. У русов есть поговорка – не поминай к ночи имя того, кто ворует солнце. Поэтому и мне не хотелось бы повторять истинное имя царства, одну из столиц которого мы посетили.
– Лодочники уже почуяли нас, это хорошо, – на ладонях некроманта вспыхнули и погасли сиреневые молнии. – Будьте учтивы, вежливы и покорны.
– Наш эгемон не должен гнуть шею перед нечистью, – возразил дядя Лев. Его грудь хрипела, словно рваные кузнечные мехи.
– Но тогда наша участь – сгинуть от голода на этой скале, – философски заметил некромант. – Эгемон, прошу тебя, не отходи никуда один, здешняя пустота высасывает силы.
Я вспомнил. В библиотеке Иллируса висел пергамент, доставленный из шелковой страны Хин, там изображались лесистые горы, такие же, как милые вершины Таврии, но хинские горы тамошние землепашцы изрыли, точно термиты. Табуллярий Фома, мой скучный и въедливый наставник, объяснял, – это называется террасами, там засевают овощи, потому что у горцев всегда мало места, и нужен полив, но наши жирные владельцы не желают тратить серебро, строить водяные колеса и ровнять склоны…