Слышишь: pеют над стpаною

Ветpы яpостных атак.

Толик докуче распахнул еще окна, чтобы песня ураганом ворвалась на улицу, потревожив местных буржуа.

И вновь продолжается бой!

И сердцу тревожно в груди,

И Ленин такой молодой,

И юный Октябрь впереди.

– А вот на-те вам, суки! – заорал Толик. – Весь двор «засрали» своими иномарками. Не пройти, не проехать. Ушлёпки.

Какие-то бабульки на лавочке испуганно взглянули на него. Два мужика в спецовках из коммунальной службы с интересом (иль завистью?) наблюдали за подвыпившим мужиком-бузотером. Толик демонстративно достал сигареты, и закурил в окне, делая вид, что не замечает всеобщего внимания. Малость сам себя ощущая героем песни. Малость переигрывая. Ну да ладно…

Моросил мелкий дождик. Он увидел, как жена с сумкой выскочила из подъезда, и куда-то направилась. Видать, к сестре, с «ночевкой». Что ж, тем лучше.

Толик набрал по мобильному своего старого дружка, Володьку.

– Босота, заходь ко мне! Тут новостей со всех волостей. Посоветоваться надо. Возьми там по дороге одну-две. Ну, сам смотри. Чтоб не бегать по сто раз. Давай мухой! Жду!

Вскорости заявился Володька, отразившись в дверном глазке максимально культурно, зачем-то выпрямив спину и стараясь не греметь бутылками.

– Чего ты мнёшься, перед кем? – пожурил его Толик. – Один я дома. Нету «моей», к сестре сбежала. Поцапались маленько. Чего там у тебя, в пакете?

– Две перцовки. Еще банку шпротов взял, которые подороже.

– Ну! А у меня пельмени самодельные. Баба налепила. Сейчас это редкость. Оценишь…

Володька «на всякий пожарный» огляделся по сторонам и убедившись, что хозяйка в самом деле отсутствует, вальяжно расположился на кухонном диванчике:

– Хорошо тут у вас, уютненько…

– Когда еще вот так посидим – значительно сказал Толик. – Может, и не доведётся уж больше.

Володьке стало не себе.