Фархад вздохнул.
— А у меня теперь козленок живет, — сообщил он.
— Иди ты! — обрадовался Леха. — Где взял?
— Нигде, — пожал плечами Фархад. — На улице. Он сам ко мне подошел. Ночью.
— Прикольно, — осклабился Леха. — И давно он у тебя?
— Несколько дней.
— Небось уже всю квартиру засрал! — заржал Леха.
— Я убираю, — с обидой ответил Фархад. — И потом он аккуратно срет. Такими маленькими шариками.
— Ну ты даешь! — еще больше заржал Аеха. — Аккуратист, бля! А это козел или коза?
— Козочка! — резко ответил Фархад, уже сильно пожалевший, что решил поделиться с приятелем своей тайной. — Тебе-то что? Отъебись от меня!
— Ладно, — миролюбиво заметил отсмеявшийся Леха. — Мне-то по хую, хоть целое стадо у себя посели.
Они подошли к свежевырытой могиле. Около гроба никого не было. Никиту Бабахина никто в такой дождь хоронить не пришел. Впрочем, может, дело было вовсе и не в дожде.
— А я этого мужика, который в гробу лежит, знаю! Это почтальон наш, — сменил тему Леха. — Я его как раз там и видал накануне.
— Где видал? — не понял Фархад.
— Да в зверинце же! Там, где его потом медведь уделал!
— Правда, что ли? — оживился Фархад. — И чё он там?
— Да ничё, я там как раз был, и тут, гляжу, он… — начал было рассказывать Леха, но в это время сзади подошел какой-то мужик с зонтом, и он осекся. — Ладно, потом расскажу.
Они подтащили гроб поближе к могиле, быстро забили гвоздями и стали подсовывать под него веревки.
23. Ввод
Поздним вечером ветер разыгрался вовсю. Метался по глубоким ущельям бирюлевских улиц, бился в окна, свистел, улюлюкал, завывал.