— Чего ж тут не понять?

Мотовилов, стиснув зубы от негодования, вдруг наполнившего его грудь странным холодом, пригляделся и различил в другом конце прямоугольного забетонированного углубления серую фигуру слесаря. Он шарил руками понизу и что-то бормотал.

— Зуев, где ваша лампа-переноска?

— Сперли, Евгень Викторыч, какие-то свол… типы из слесарки.

— Вы будете наказаны за это.

— А я тут при чем?

— Потом поймете.

— Наказаны, наказаны… Все пугают…

— Почему у вас нет даже хотя бы фонарика? Вы же ковыряетесь вслепую. Через пять минут ваш вал снова полетит.

— А на кой он мне, фонарик? Куда спешить? Я на окладе. Уродуюсь ровно на сто сорок рубликов. А им, этим сдельщикам, — Леха ткнул ключом вверх, туда, где сидели формовщики, — надо много и быстро подзаработать, так пусть делают складчину и обзаводятся фонариком.

«Вот как: ровно на сто сорок… Бог мой, и как мы терпим таких?..» — почти с отчаянием подумал Мотовилов и достал из кармана коробок.

— Спичками-то хоть могли бы вы посветить?

— Я сроду не куривал.

— Люди наверху есть, Зуев.

— Я с ними не вась-вась…

— Зуев, бегом в слесарку за запасной шпонкой! В этом месяце я лишаю вас премиальных!

— Есть ли они еще, запасные, — угрюмо буркнул Леха.

— Вы слышали?! — Голос у начальника осекся до хрипоты.

— Слышал. — И Леха с неожиданным проворством вышмыгнул из-под вибростола.

Мотовилов дрожащими пальцами чиркнул спичкой — скудный колеблющийся огонек осветил ровные сырые стены углубления и мокрое дно. Осторожно разгребая носком ботинка бетонные осколки, Мотовилов прошелся вдоль стен. Вдруг из-под осколков сверкнула стальным блеском полоска. Шпонка! Совсем пустяковая штучка, из-за которой цех простоял битый час! «Ах, негодяй, только до первого собрания, только до первого… Он же бледный вид будет иметь… — с гневом думал Мотовилов, вставляя шпонку на место трясущимися руками. — Черт, даже не могу… Нервы, что ли…»