Моим вторым мужем был известный продюсер Илья Неретин. Тимофей – его сын. Мы познакомились перед съемками «Тайги» Тодоровского. В том браке тоже были измены.

Об измене Ильи я узнала очень кинематографическим способом. Сидела дома, думала, что он в далекой командировке, зазвонил звонок. У Ильи телефон включился случайно и опять же случайно произошел звонок на мой сотовый. И я услышала разговор, который мне не надо было слышать. Он со своей возлюбленной ловил машину в Москве. Куда-то они там ехали после вечеринки, а я дома сидела с ребенком, у которого был отит. Я просто слушала, и все. Они ворковали. Тогда я ему перезвонила и сказала: «Пожалуйста, контролируй свой телефон». Он не смог найти, что ответить. Для меня это была точка. Для него – нет, как оказалось. Понадобилось еще время, чтобы все-таки мы взаимно приняли решение о расставании.

Это было очень больно. Мы с сыном тогда уехали и три дня провели у моей подруги, она тогда куда-то уехала и квартира была пустая. Дело было прямо накануне Нового года. Мы были вдвоем с сыном, у него отит, ушки болят. Я рыдала всю новогоднюю ночь и вырыдала свои слезы. Потом подумала: «Почему я должна у подруги, пусть даже любимой, проводить время?» – и вернулась в нашу квартиру. Сразу же получила обвинение со стороны любимого мужа: «Где ты была? Как ты могла так поступить?» Это было очень по-мужски и крайне удобно – тут же перевернуть и обвинить, что «ты ушла, и не важно, что там тебе померещилось». Но я не стала это обсуждать. Мы еще какое-то время попытались. В конце концов я сказала, что так невозможно. Вот, собственно, и все. Тимофей был очень маленьким. Он ничего не понял. Позже объяснила: «Да, расстались. Да, разлюбили друг друга. Да, так бывает».

Это было и прошло. Жизнь расставляет все на свои места. На сегодняшний день я Илью безмерно уважаю, очень нежно к нему отношусь и желаю ему бесконечного счастья. Я благодарна ему за нашего сына, и пусть он не сомневается, я очень бережно отношусь к этому его подарку.

Оглядываясь назад, я понимаю, что как бы мне тогда ни было больно и тяжело, то, что произошло, – очень правильно. И мое окончательное решение порвать всякие отношения было единственно верным по многим причинам, хотя я очень любила Илью. Сейчас он счастлив в браке. Я счастлива по-своему. Для меня измена – это ужасно. Это конец. Головой объяснить можно, но организм не прощает. Грязно. Неприятно. Не хочется больше прикасаться, и все.

У моей мамы тоже непросто складывались отношения с моим отчимом. В детстве, когда ложилась спать, я оставляла дверь в свою спальню открытой, чтобы слышать, если отчим начнет бить маму. Я должна была маму защищать.

Мама тогда действовала точно так же, как я сейчас. Мы как под копирку. Это какая-то кармическая история, которую надо уже заканчивать в конце концов. Я очень надеюсь, что я ее закончу и моя дочь уже не будет столь глупа.

Моя мама точно так же перед нами, детьми, рисовала картину идеальной семьи, что все прекрасно. Но были вещи, которые невозможно было скрыть. Иногда я просила у нас остаться мою подружку, потому что мне казалось, если в доме будет кто-то посторонний, то это станет каким-то сдерживающим фактором. Но это не всегда было так, поэтому маму надо было защищать.

Когда отчим появился в нашей жизни, мама была очень счастлива и влюблена. Он был очень красив. Папы у нас не было никогда. Он оставил нас за две недели до моего рождения, но он не бросил меня. Отец был рядом со мной, насколько это было возможно. Когда появился отчим, он произвел на меня впечатление – был красивый, высокий, улыбался. Потом отчим устал изображать из себя того, кого изображал, пока был влюблен. И маски были сняты. Плюс он дружил с алкоголем. Не скажу, что отчим был пьяницей, но употреблял часто, для нашего сурового шахтерского городка это была почти норма. Он устраивал постоянные сцены ревности с рукоприкладством, с какими-то оскорблениями. Мама меня успокаивала, конечно. Потом я видела, как мама себя вела наутро после ночи этих разбирательств. Ей надо было идти на работу, она замазывала синяки, приводила себя в порядок, надевала каблуки и мне подмигивала. И мы с ней шли: я в садик, она на работу, я в школу, она на работу. И я понимала по поведению мамы, что так надо – не нужно никому знать о том, что происходит, это очень некрасивая история. И поэтому я честно вместе с мамой следовала тому же курсу.

Я на все была готова, чтобы маму защитить: ввязываться в драку, бежать в полицию, убегать вместе с мамой, хватать младшую сестру. Я научилась быстро собирать вещи, уговаривать со слезами отчима, чтобы он успокоился, бросаться к маме, чтобы ей, может быть, меньше досталось.

Потом у отчима появилась другая женщина. Он почти не жил с нами, но периодически приходил, устраивал скандалы. Хотел, чтобы часть нашей квартиры ему отошла. Отчим заявлял свои права, говорил, что в одной из комнат врежет замки и заселит туда кого-нибудь. И мы не знали, как решить эту проблему. Периодически все заканчивалось почти трагично, потому что он врывался в дом и начинал избивать маму, а я уже была далеко, защитить не могла.

Я уже не помню, как и почему это произошло, но вдруг выяснилось, что я имею право на получение комнаты в малосемейном общежитии. И вдруг вот какой-то тетрис в голове сложился: «А что, если это шанс его выгнать из нашей жизни?» Он уже подал в суд, чтобы разделить квартиру, и перед началом суда я к нему подошла и сказала: «Послушайте, есть комната, заберите ее, оставьте в покое мою маму». И он, неожиданно растроганный, пустил скупую слезу и сказал: «Хорошо». Я говорю: «Тогда будьте добры, сейчас во время заседания встаньте и скажите, что вы согласны». Он встал и это сказал. На этом закончились суды, и в одночасье закончилась наша долгая история. Хотя потом отчим, периодически напиваясь, приходил к дому и оскорблял маму. Теперь я понимаю, что мы с мамой проживаем одни и те же сценарии отношений с мужчинами.

Очень хочется, конечно, не наступать еще раз на такие же грабли, но я не могу сейчас сказать: «Вот я теперь такая поумневшая, такая опытная. Я сейчас буду вести себя по-другому». Я не буду вам этого обещать и себе тоже. Просто буду надеяться, что, может быть, я уже эту ситуацию отработала и пора быть счастливой.

Если бы я могла написать себе маленькой письмо, то это бы был такой текст. «Моя маленькая Аленка, то, что тебе сегодня кажется чем-то очень больным и обидным, спустя годы ты будешь вспоминать как самое светлое и радостное в своей жизни, потому что это твое детство. Тебе многое еще придется пройти. Во-первых, ни о чем не жалей. Во-вторых, несмотря ни на какую ситуацию, не разочаровывайся в людях. А все остальное в тебе есть. Просто поверь в себя и лети».

Я умею ценить каждое мгновение жизни. И, слава богу, моя жизнь еще не прожита. У меня многое впереди. И даже в настоящем сегодня очень много радостей. Я свободна, и счастлива, и любима. Дай бог, чтобы так было всегда.