— Я из провинции Бронаг…

Одна из прислужниц охнула, и Агна перевела на нее взгляд.

— Что это значит, Дэрин? Отвечай! — прикрикнула Агна.

Прислужница подскочила и, опустившись на колени перед Агной, затараторила:

— Я когда-то жила в провинции Бронаг, госпожа. Там сохранились древние обычаи предков, еще живы многие верования, которые в империи не очень-то приняты… Так вот, одно из убеждений гласит, что человек, потерявший свою семью теряет и право называться именем семьи, в случае если он их не защитил, не отомстил и…

— Какая дикость! — закричала Агна. — Только не говори мне, что ты не называешься своим именем из-за того, что не смогла защитить свою семью.

— Я верю в это, — просто сказала девушка, — я не просто не смогла их защитить, но я видела их смерть и ничего не сделала. Я спряталась, понимаете, спряталась и не могла пошевелить пальцем, пока их убивали. На моих глазах.

Она почувствовала, что ее трясет. Оказывается, говорить по-прежнему больно. Почему же она не плачет?

Агна села рядом и крепко обняла ее.

— Моя девочка, в этом нет твоей вины.

Есть! Моя вина во всем этом!

— Ну же, дитя, не мучай свою душу, не причиняй ей боль. Мы верим, что, печалясь, человек ранит бессмертную душу, находящуюся в каждом из нас, вот здесь, — Агна дотронулась пальцем сначала до рук, затем до груди и лба девушки. Не надо мучить ее, дитя.

Тут она не выдержала, как будто прорвало плотину. Слезы покатились градом, вперемешку со всхлипами и несвязными словами. Агна не отпустила ее, слушала или не слушала, она не знала, просто повторяла:

— Не причиняй ей боль, дитя…

Как объяснить чужому человеку, что именно тебя гнетет, как раскрыть душу перед незнакомцем, когда ты не доверяешь многие мысли родным? Раньше она не задумывалась, как важно говорить, просто говорить слова благодарности, просить прощения. Теперь, как и многие до нее, жалела об утраченных возможностях. Считается, время лечит как шрамы тела, так и увечья души. Она хотела забыть и в то же время забыть страшилась. Столько всего произошло. Многое было новым и непонятным, но одно она уяснила для себя точно. Больше она не привяжется ни к одному человеку, больше не даст причинить боль своей душе.

Она неловко отодвинулась от Агны. И так достаточно ей сказала и показала. Хватит. Но, как оказалось, женщина перед ней намного проницательнее.

— Дитя, не отталкивай меня. Вот скажи, ты веришь в судьбу?

Вопрос поставил ее в тупик. Ну, жрецы верили и, как говорится, всем велели верить. Но мысль о наличии своего выбора в хитросплетении жизни нет-нет, да и мелькала, оставляя после себя опьяняющее ощущение свободы.

— Не знаю, — ответила девушка, насколько это возможно, честно, вытирая мокрые щеки.

— И я не знала раньше, теперь точно уверена.