— Виноват я перед тобой, Ермиловна. Не послухал тебя. И на ум не всходило мне, что убойца злой лекарь тот. Не ведал я, что и в Приказ Разбойный его забрали. А ноне поутру, как шел я от обедни за государем, жонка его попалась мне на площади, поведала, что забрали Ондрейку, а за что и сама де не ведает. Била мне челом, чтоб государю я за его слово молвил — вины де за им никакой нету. А я, сама ведаешь, до его добр всегда был. Тихий он такой а, науку лекарскую, думал я, понимает. И как помер свет наш, Иванушка, я на его сердца не имел. Сам он шибко убивался. Ну, думаю, видно, воля божья. Так и государю молвил, как он в передней ко мне подошел. А как государь к себе пошел, — я уж домой собрался — из Оптекарского приказа боярин Матвеев, Артамон Сергеич, приходит. Ко мне подошел да и молвит: — Что̀-де ты, Никита Иваныч, к нам в приказ зелье присылал, так его-де дохтура смотрели и вышло-де то зелье лихое. Как дали его голубю испить, так тот голубь, мало спустя, и помер.
— Помер! — со стоном вскричала боярыня. Голова ее откинулась на изголовье, правая рука свесилась с лавки.
Боярин испугался и громко кликнул Васильевну.
В горницу прибежала ключница, а за нею сенные девушки. Они уложили боярыню поудобнее и стали ее растирать, чтобы она опамятовалась.
Боярин ушел к себе в повалушу.[36]
Ученик доводит
В городе Смоленске тревога. Воевода, князь Мышецкий получил от великого государя указ — учинить большой повальный обыск и ратным людям в Стрелецком полку и посадским в городе. Расспросить их накрепко про лекаря Ондрейку Федотова. Долго ли, нет ли он на Смоленске жил и ладно ли ратных людей лечивал и не было ли за ним какого волшебства или чародейства или другого какого воровства…[37] И все распросные речи тех людей прислать на Москву в Разбойный приказ за своеручными подписями.
А еще велено сыскать в Смоленске лекарского ученика, Емельку Кривого, и расспросить его с великим пристрастием[38] про того же Ондрейку Федотова, а расспрося, прислать самого Емельку на Москву в Разбойный же приказ.
Ратных людей допросить не хитрое дело. Велел воевода полковнику Дамму построить полк на площади, вызвать попа и прочесть государев указ. А там и спросить ратных людей, не ведают ли они за лекарем Ондрейкой какого ду́рна.
Полковник так и сделал, как указано было. Вывел полк на площадь. Поп присяжную молитву прочел, а полковник указ великого государя. Ну, из ратных людей ни один не вышел и ни про какое Ондрейкино воровство не поведал.
Тогда полковник Дамм спрашивает:
— Ладно ли вас Ондрейка лечивал?
Кричат:
— Ладно! Добро!
— А волшебством али колдовством каким промышлял Ондрейка, как в полку лекарем был?
— Не промышлял! — кричат. — Не ведаем! Не было того!
— А люб вам тот лекарь был?
— Люб! — кричат.
— Ну, ин, подписуйтесь на листе, кто из вас грамотный.
Вышел стрелец, Кузька Косой, и за себя и за других полчан руку приложил. Тем дело и кончилось.