— Эта червоточина уже болезненно дает знать о себе. И больше с этим мириться нельзя! Этими врагами здорового колхозного села я называю Варвару Пронину и Антонину Саблину — ветврача и агронома, которые, выучившись за счет государства, не приносили пользу селу. Лишь вредили ему и всем нам вместе взятым, — передохнул председатель.

— Так Варвара Пронина — ветврач. Из-за нее колхозное стадо в этом году потеряло восемь телят. А по вине Саблиной из семенного фонда ушло в отход пятьдесят центнеров картофеля и восемь — зерновых культур…

— И раньше гнило, — подал голос кто-то из стариков.

— Кто это сказал? — побагровел председатель, уставившись в зал злыми глазами. Но люди молчали.

— Каждый килограмм зерна и картофеля — это не просто продукты, не только результат общего труда, но и достижение строя нашего социалистического! И мы не позволим никому втоптать в грязь наши усилия! Я предлагаю! Признать Саблину и Пронину врагами народа и отдать их

в руки правосудия! Кто за это, прошу голосовать! — первым поднял руку председатель колхоза.

Люди переглядывались в нерешительности. И тогда со своего места встал игрушечный человек, знакомый Кешки.

— Мы приехали к вам с одной целью и желанием — помочь вам жить в достатке и покое. Мы рассчитываем на понимание и поддержку всего села. Ведь ваше благополучие отнимают не просто недобросовестные, халатные люди, а те, кто не желает видеть наше крестьянство счастливым, жизнерадостным. Это они отбивают у вас охоту к полноценному, производительному труду, спихивая на вас свои вредительские планы! Так неужели целое село станет поддерживать своих врагов, врагов страны?

— Нет! — вырвалось у Кешки невольное.

— Нет! — поддержал зал дружно, и лес рук взметнулся вверх.

— Спасибо тебе! Я завтра тебя найду, — шепнул человечек Кешке, покидая клуб.

Уходя, полудурок увидел вынырнувший из-за клуба «воронок». В него спешно заталкивали не ждавших для себя беды, ревущих в два голоса «врагов народа».

На них уже никто не оглянулся. Их не жалели. Простились, проголосовав всем миром за наказание. А за что оно — никто не подумал. И только бригадир трактористов, нагнав Кешку, сказал грустно:

— Вот и мы стали фискалами. Все! Хором, скопом, как один… Тьфу ты, мать твою, словно говна объелся…

Кешка, чуть свет, на следующий день в мехпарк пришел. Пахота предстоит. Начало. Значит, работать и ночами придется. Надо подготовиться, чтоб в поле не пришлось ремонтироваться.

К нему трактористы подошли:

— Эх, сука же ты вонючая! Зачем вчера подбил народ голосовать, чтоб девок посадили?

— Кого я подбил? Сказал свое, что подумал. А у вас своих мозгов нет? Не согласны — не голосуйте! — сообразил вмиг.

— Мы и не голосовали. Зато другие, глядя на тебя… Чем эти девки поперек горла встали? Иль в стукачи лезешь, зараза? Чума ты ходячая! Мало горя в деревне завелось? Ты еще и прибавляешь?

— Небось и на других он донес…