У меня совсем нет времени общаться с братом. С утра до вечера я провожу время в стенах казначейства, потом начинается заседание малого совета, дальше короткий ужин и после я ухожу к себе в комнату. Кстати именно благодаря мне стали проводиться регулярные заседания вечерами. Так удобнее. Все отсчитываются о проделанной за день работе и строят планы на следующий. Алан теперь тоже присутствует на заседаниях. Пока слушает и тем вникает в курс дел.

По Даниэлю что-то совсем тишина. Мастер тайных дел уже неделю рыщет в столице и пока совсем безуспешно. Брат словно сквозь землю провалился. Мы уже обращались ко всяким магам, видящим людей на расстоянии и определяющим жив или мертв человек лишь по одному имени, и тоже вышло безуспешно. Его никто не видит и не чувствует присутствия ни среди живых, ни среди мертвецов. Это могло получиться в том случае, если его где-то держат взаперти со специальным артефактом, ограждающим к нему доступ. Или же брата все-таки убили, а артефакт положили в могилу. В общем, что так, что этак, все равно неизвестность. Сегодня вечером консильери должен открыть портал для мастера тайных дел. Он прибудет на вечернее заседание и как раз отчитается, что смог выяснить за последние дни.

В надежде найти предвестницу и попытаться у нее узнать судьбу Даниэля мама послала группу гвардейцев в Старый лес. Люди вернулись ни с чем. Отшельники сказали, что давно не видели и не слышали о предвестниках. Наверное, наврали, а там кто его знает.

С княжеством тоже не все в порядке. Всех провокаторов, что хотели устроить у нас бунт, переловили и подробно допросили. Под пытками они все выложили. Они все являлись нашими людьми, жили в неспокойном районе у порта. Их вдохновитель, представившийся Троем, рассказал, что он из Мелиссара и именно он возглавлял группу, устроившую бунты в Пятигорье и Глазвиле. Трой им наплел, что всем удалось хорошо нажиться во время бунтов и если бы не предательство Регана Бретта, отправившего их в Пропасть падших, группа стала бы богачами. Самому же Трою все-таки удалось сбежать. Правда, совершенно пустым, без денег.

Странно как-то, но рассказанное примерно соответствовало действительности. Реган Бретт действительно трухнул еще до момента ареста. Он велел своим людям выловить созданную группу и сослать к падшим. Тем князь пытался замести следы. Старшим группы был племянник консильери Реса по имени Трой. Он представлялся для всех Даримом. Его тоже сослали в Пропасть падших вместе с остальными. Так рассказал Сир Бакки Таль лично допрашивавший знать Мелиссара. Однако на наш запрос стражи Великих Врат прислали письмо. В нем ясно было указано, что всех лиц, включая Дарима, они выкинули в пропасть.

Кроме этого, почерк провокаторов действовавших у нас и в двух городах подвергшихся бунтам был схожим. Зачинщики заходили в эпицентр скопления людей и, крича «Бей господ», начинали нестись сквозь толпу и бить всех хорошо одетых людей. В общем, получилась запутанная история.

Самого Троя, так и не смогли найти. Он исчез и на этом обрубил концы к действительному заказчику бунта. Так что будь они северяне или еще кто-то, теперь было не узнать. А в то, что это был именно заказ, сомнений не было. Иначе, зачем Трою вообще понадобилось устраивать бунт в Скалистом Берегу? Судя по всему, ему дали задание и поставили слишком короткий срок. Он толком не собрал нормальную группу, не подготовил ее, поэтому затея и провалилась.

С последствиями морской трагедии сложилось еще хуже. Мои предположения о легкости покупки или найма барж не подтвердились. Это оказалось непростой задачей. Строились они долго: баржи восемь месяцев, боевые корабли пятнадцать. Лишних судов ни у кого не было. В наем тоже было трудно найти. Кому они требовались, сами ими пользовались, а лишних судов ни у кого не было. Но не все было настолько безнадежно. Надежда была на осень. Зимой интенсивность перевозок падала. Можно было что-то найти. Те же северяне выводили часть кораблей на простой.

У нас на верфи имелось лишь два места под строительство. То есть к весне следующего года мы могли обзавестись двумя баржами. Больше не позволяло место. Дальше шли высокие скалы. В общем, пока мы остались совсем без барж.

Но мы, конечно, не сложили руки. Мы собрали людей из корабельщиков и отправили во все крупные порты. Во-первых, чтобы искали, у кого можно перекупить баржи или взять внаем, а во-вторых, чтобы искали наши пропавшие баржи. Они служили зацепками. Найдя баржи, можно было выйти на похитителя. Все-таки баржи это дорогое удовольствие. Вряд ли с них выгрузят зерно и пустят на дно. Они стоят куда дороже зерна. Скорее похитители немного чего-нибудь переделают и пустят в оборот или просто попытаются перепродать. А наши люди как раз тут как тут. Не зря же мы корабельщиков отправили. Свои баржи от чужих они и после переделки отличат. А дальше будем смотреть по обстоятельствам.

Помимо этого мы еще кое-что предприняли. Похититель барж был кто-то очень богатый и влиятельный. В нападении участвовало не меньше сотни хороших магов. Это очень дорогое удовольствие. Вряд ли целью были исключительно баржи и зерно. Он знал, зачем лишает нас таких активов. Забрав баржи, он сделал для себя задел на будущее. Поэтому мы послали людей в порт Севера и в Мелиссар. Им предстояло высматривать закупщиков леса и зерна. Раз нам пришлось приостановить эту деятельность, кто-то другой должен был ею заняться. Этот кто-то и является инициатором нападения на баржи. Получается, своим ходом он нанес нам тройной удар — забрал зерно, баржи и намеревался отобрать перспективную торговлю. Очень и очень хитрый ход.

Карета въехала в нижние ворота, и я велел возничему остановиться. Эту часть прогулки я тоже предусмотрел. Так что до заседания малого совета оставалось время.

Немного поднялся вверх и свернул вправо. После похорон, я больше так и не был у гроба отца. Сейчас, когда нас постигло столько бед, мне особенно стало его не хватать. Для меня похороны как-то прошли непонятно. Я даже особо ничего не почувствовал внутри. Конечно, шок и прочее, несомненно, были. Но внутри мне не верилось, что он умер и на этом окончательно ушел от нас. Во время похорон мне казалось это какой-то ошибкой, нереальностью ни его смерть, ни похороны. Понимание, что на этом все, отца больше нет, и не будет, стало приходить позже.

Я вошел в гробницу и призвал светящийся шар. Он появился в моей правой руке. Справа от входа на нишах лежали мужчины, слева их жены. В первом гробу лежат руки моего прадеда. Да, именно руки. После того, как его поймали и долго пытали, ему отрубили кисти рук, а самого вместе с другими нашими людьми увезли на Север. Прадед так и сгинул там в неизвестности. Отрубленные руки подобрал дед и похоронил. Потом, когда началась мирная жизнь и была создана усыпальница, он взял из земли то, что осталось от прадеда, положил в гроб и поставил его здесь.

Следующий гроб с моим дедом. Дальше уже лежит отец. За ним еще одно пока пустующее место и на этом грот заканчивается. Чтобы дальше хоронить, понадобиться вгрызаться в скалу глубже.

Кладу светящийся шар на пустующую нишу. Он будет светить до утра, а потом исчезнет.

Надо что-то сказать отцу раз пришел, а разговаривать с гробом не хочется. Пытаюсь представить отца лежащим вместо гроба. Представил, и стало жутко. Для меня в памяти он остался живым, сильным, смотрящим на жизнь с гордым приподнятым подбородком. Пусть таким и остается. Лучше уж разговаривать так, с гробом.

— Мне тебя не хватает. Нам всем тебя не хватает. Ты ушел и у нас все пошло наперекосяк, — произношу и кошусь на свободную нишу. — Надеюсь, Даниэль рядом с тобой не скоро ляжет. Мы постараемся обязательно его найти. Надеемся, ты попал к Дагору и…

Появилась тень, заставившая остановиться и посмотреть на вход.

В гробницу вошел дядя Румел Гилберт.