— Сейчас, — шептал Тайпан, и по замерзшим бокам принялись кружить ладони, растирая кожу. — Сейчас, девочка. Сейчас станет теплее.

В отчаянья я даже не замечала, что рук стало больше, и они без стеснения и опаски трогают, гладят, кружат, согревая своим жаром. Бока, ребра, лопатки, — все подверглось их желанному нападению, рисуя замысловатые узоры и опускаясь все ниже.

От прикосновения к бедрам я дрожала, но уже вовсе не от холода, а от плачевности ситуации. Слишком чувственно во мне отзывались эти прикосновения вперемешку со страшным, животным желанием согреться.

— Иди сюда, — приглашающе поднятая рука Ворона даже не дала мне разжиться сомнениями, как я уже оказалась придавлена головой к чужому плечу, прижимаясь голой грудью к жаркому торсу.

Слишком близко. Так близко, что в глазах рябило от желания, чтобы это никогда не заканчивалось. Чтобы он вьюнком врос в меня, поделившись теплом.

— Тш-ш-ш, — прошипел Ворон, оказавшись слишком близко к губам — так, что я ощутила дыхание на кончике носа. — Тише, беним кадыным (2).

Со спины стал еще ближе Тайпан, ошпаривавший лопатки и подтянувший мои пятки к своим ногам, позволяя греть о него холодные ступни. Его руки все яснее ощущались на коже, рисуя по бедрам размашистые полосы всей ладонью. И отсутствие любых преград на его пути вызывало странные чувства.

Но не успев подумать об этом как следует, я оказалась в плену чужих губ, накрывших мои в тревожном затяжном вдохе, ожидая протеста.

Ворон!..

Мягкие, чудовищно теплые, они касались, неуловимыми крыльями бабочек прижимаясь к коже. Пробовали трепетно, робко, с легким оттенком надежды, от силы которой я растеряла дыхание, как и все мысли, что закрутились в голове вихрем.

— Что ты…

— Дай согреть себя, кадын (3), — требовательно произнес он, вновь порабощая своим голосом.

(1) — Проклятье!

(2) — моя женщина.

(3) — женщина.

С любовь.

Кира и кот по имени Хомс