Протопроедр уже не скрывал радости – ну, надо же, так повезло! Небольшой генуэзский городок-крепость Монкастро находился на северном берегу Черного моря, в устье Днестра, таким образом, чтобы добраться до нужного места – Верховских княжеств – не надо было бы делать значительный крюк через Крым. А Еголдаева тьма – татарские владения в Великом княжестве Литовском – была уже прямо по пути, там уж совсем чуть-чуть оставалось по Муравскому шляху.

Славно! Здорово! Лишь бы теперь все срослось, лишь бы!

И вообще, Алексей заметил, что в последнее время ему что-то стало сильно везти. Вот бы и дальше так! Не спугнуть бы удачу, помоги, Господи!

А расплывавшийся в улыбке шкипер уже уверял, что его друг и партнер Керим-сули уж не откажет взять с собою попутчика до Еголдаевой тьмы, да и за охрану возьмет недорого…

– Если ты хочешь, господин, я сам поговорю с ним.

– О, это было бы просто прекрасно!

В пухлую ладонь турка перекочевал сверкающий золотой дукат – цехин по-местному.

Здорово! Славно!

Раскланявшись со шкипером, Алексей остался на корме – благо погода стояла погожая и возвращаться в душную каюту уж никак не хотелось. Ладно – ночью, но днем… Оно конечно, можно было бы сэкономить покруче, и вовсе не пользоваться каютой, заплатив лишь за циновку и место на палубе. Так-то оно так, однако, с другой стороны, был во всем этом некий ненужный риск – на палубе-то вполне могли обворовать, ограбить – иди потом, ищи, доказывай! Украдут денежки – поди, поймай воров, народец здесь, на палубе подобрался ушлый.

Опершись на резной фальшборт, молодой человек от нечего делать принялся разглядывать посланных Богом попутчиков, стараясь не бросать ни на кого уж слишком открытых взглядом – незачем раздражать людей.

По левому борту расположилась компания итальянцев – впрочем, может, и французов или жителей Дубровника – нет, язык, похоже, итальянский… какой-нибудь из его диалектов…

– О, мама мия!!! – бросив шапку о палубу, громко вскричал молодой парень в бедной, заштопанной на локтях тунике. Все его сотоварищи, насколько мог судить протопроедр, тоже были бедны… и молоды. Зачем плыли? За счастьем? Вероятно, какие-нибудь артельщики – плотники, а, скорее, каменщики – нанялись чего-нибудь строить. Ну, точно – каменщики. Эти вот, на палубе – простые рабочие-подмастерья, а в каюте – те трое угрюмцев – бригадиры-десятники.

Рядом, напротив, почти под самой мачтою, азартно играли в нарды. Эти – в чалмах и тюрбанах – по всему видать, были мусульмане, однако с итальянцами не задирались, общались вполне мирно… как и с православными паломниками – монахами, возвращающимися с Афона.

Еще несколько лет назад Алексей удивился бы такому соседству, да и вообще – всей этой ситуации: турецкий – исламский! – корабль везет католиков и православных – однако сейчас воспринимал это как должное. И дело даже не в деньгах, которые, как известно, никакой религии не имеют. Нет. Султан Мехмед Фатих после захвата Константинополя объявил себя повелителем не только турок, но и христиан, явно желая показать – имперская линия будет продолжена, пусть даже и под иным флагом. Да и сам Великий город – кого только в нем не было. Так что национальная и религиозная пестрота здесь никого особенно не смущала. По утрам православные собирались на носовой палубе – молились, то же самое делали католики по левому борту, армяне – или кто там это был? – по правому, мусульмане же творили намаз на корме. И никто друг дружке не мешал – вот бы и в обычной жизни так, а?

Море сияло искрящейся бирюзой, перекатывалось малахитово-изумрудными волнами, сверкало лучами радостно палящего солнца. Тучи белых брызг приятно холодили лицо, дул легкий ветер, над мачтами, крича, летали белокрылые чайки.

Алексей вдруг обернулся, услыхав какое-то шуршание рядом, – по палубе быстрым шагом проследовала женщина – турчанка. В длинной темно-синей накидке, в чадре, закрывающей все лицо, она остановилась у фальшборта, подставив закрытое плотной вуалью лицо ветру. Женщину сопровождали двое слуг… что было не совсем обычно, приличней выглядели бы служанки… или уж, по крайней мере, евнухи… Евнухи… Что-то не очень-то похожи на евнухов эти дюжие усатые молодцы!

Но, надо признать, ведут себя почтительно, даже подобострастно. Встали по бокам хозяйки – не рядом, а чуть в отдалении, как и полагается охранникам-слугам, и строго поглядывали по сторонам, поигрывая длинными кинжалами – а не совершит ли кто какое поползновение на… Нет, не совершили. Желающих не было. Да под такой охраной эта турецкая дева могла бы и голой тут ходить! Дева… Протопроедр усмехнулся – с чего он взял, что турчанка – дева? Может, это дебелая толстуха – ханум? А что ханум делать на корабле? Нет, не отпустит ее муж. Дева! А едет… скажем, выдали замуж! Из не очень-то богатой семьи, но, вот, родственники скинулись на охрану… или будущий муж – какой-нибудь крымский татарин – заплатил калым.

Налетевший ветер развевал чадру, смешно топорщил бесформенную накидку. Именно, что бесформенную… Нет, если мусульманская женщина захочет подчеркнуть соблазнительные формы своего тела, она их подчеркнет, вне всяких сомнений! А эта вот, видимо, не хотела. Или формы были не такие уж и соблазнительные? Впрочем, какая разница? Еще два-три дня – и Монкастро. А потом – в случае удачи – Еголдаева тьма, Муравский шлях, Мценск… И Черное болото! И своя – бывшая своя – эпоха. И бабка Федотиха – колдунья. И… И все останется так, как было – свободный Константинополь, Алексий – протопроедр, семья, друзья, не самая плохая служба… И никакого Стамбула! Никакой акче!

Как вот сейчас…

Господи, Господи… Не допусти, а?