Лешага призадумался. Конечно, Марат всегда был излишне горяч и, если ему вступила в голову какая-нибудь идея, готов был спорить до хрипоты.

Леха готов был согласиться, что прежде такой взгляд на ситуацию не приходил ему в голову. А что, если действительно хитрый Песнопевец все подстроил? В историях, которые он так вдохновенно рассказывает, всякое коварство воспевается и прославляется. Может, и сам он задумал что-то подобное. Рассудок бил тревогу, а сердце отказывалось верить вполне логичным соображениям. Может быть, потому, что Леха в жизни никогда не слышал о логике. «Да нет, ерунда! – решил он. – Я бы почуял измену».

– А сам ты про голубиный камень Тиля откуда узнал?

– Тимур сказал, – буркнул чешуйчатый – Ему, сам понимаешь, не очень хочется за чужие делишки отдуваться.

– Погоди, – резко остановил его Лешага, – а ведь Тимур не знает, что нам его проделки известны. Всем приказано о том молчать, делать вид, что для нас он, как прежде, путник, пострадавший от людожогов, спасенный нашими бойцами.

– Ну, может, подозревает что?

– А если по-другому: удумал каверзу, самому в омут кидаться неохота, вот он тебе, умнику, голову и заморочил.

Марат насупился. Ему очень хотелось сказать, что за свою жизнь он прочел столько книжек, что любое коварство видит насквозь, что зря «товарищ Светлый Рыцарь» не доверяет его оперативному чутью, но тот не дал вставить слова:

– Тимур чего от тебя хотел?

– Чтобы я Тилю наплел каких-нибудь врак несусветных о наших планах, чтобы Тиль о том поспешил сообщить Эргезу. Тимур ту птицу собьет, и если в записке мои выдумки окажутся, то, стало быть, именно Тиль о наших планах самым подробным образом врагу докладывает.

– Вот оно как? – Леха дал шпоры коню, и тот припустил по тракту, устланному толстым ковром листвы, но все же проступающему сквозь высохшие лохмотья некогда пышных древесных уборов.

«Что-то встревожило Эргеза, – думал он. – Этот ублюдок проверяет Тиля, хочет удостовериться, что они с Тимуром работают свободно, без петли на шее. А теперь и сам караванщик начал остерегаться. Если перехватить голубя, Эргез переполошится, нагонит войск, перекроет дорогу. Ходи потом по окрестным топям, ищи обход! Как Старый Бирюк учил, в глубине чужой территории первый выстрел легко становится последним.

А если голубь долетит, что тогда? Тоже ответ прост: Эргез без труда отличит заведомую ложь от тщательно продуманной полуправды и сразу поймет, в чем дело. Может, после одного голубя еще не станет поднимать тревогу. В пути всякое бывает: мало ли где птица сгинула?

Похоже, Тимур что-то задумал. Я должен знать, что именно».

Марат, пришпорив коня, догнал немногословного друга:

– Ты куда умчался?

– А вот скажи мне, как это Тимур собирается, лежа на носилках, голубя перехватить?

– Так он уже встает, и ходит довольно ровно, и рукой туда-сюда двигает.

Леха не смог удержать искреннего удивления:

– Не рано ли?