Она сняла очки, и Алекс, увидев, какими ослепительно синими стали ее глаза, застыл в изумлении. Сейчас он был похож уже не на сломленного горем человека, а на юношу, впервые в жизни наблюдающего восход солнца с вершины высокой горы.

– Боже мой, – ошеломленно прошептал он.

– Да, это удивительно, я знаю, – сказала она.

– Что же произошло?

– Доктор говорит, что это либо своеобразная реакция на потрясение, либо повреждение радужной оболочки глаз от яркого солнца. Вероятно, это результат того, что я потеряла отца.

Не переусердствовала ли она, меняя свою версию такого превращения и приукрашивая ее? Оставалось надеяться, что нет.

– Выходит, скорбь и травма, – подытожил он.

– Да, – согласилась она, вновь водружая очки на переносицу. – Я не хотела вас пугать.

– Удивительно, – тихо сказал Алекс.

– Что именно? – не поняла она.

– Удивительно, что горе в сочетании с телесным повреждением вместе могут создать такую красоту, – рассеянно заметил он отстраненным тоном. – Но думаю, что никаких тайн тут нет. Не зря ведь говорят, что алмазы рождаются в результате жестоких катаклизмов, происходящих глубоко в земле.

– Но это же не алмазы, Алекс. Просто мои глаза.

– Но они прекрасны, как бриллианты, – сказал он. – Подозреваю, что именно из-за этого вы и не хотели мне их открывать.

– С чего бы это?

– Возможно, опасались разбудить во мне мои былые романтические чувства.

– Надеюсь, я все-таки не настолько тщеславна.

– Конечно, нет. Вы вовсе не тщеславны. Только хочу заверить вас, что я оставил в прошлом все свои надежды в отношении вас, даже самые иллюзорные. Был период до нашей поездки, когда я собирался ждать вас целую вечность. Я поклялся, что настанет такой день, когда вы увидите в моих чувствах к вам нечто большее, чем обременительную обузу.

– Алекс, я никогда не считала ваши чувства обузой.

– Считали, и это было вполне объяснимо. Ведь это в основном мой отец хотел поженить нас. Мой отец и ваш дядя. Мог ли я что-либо противопоставить мужчине, который на самом деле завоевал ваше сердце? Как только в вашу жизнь вошел мистер Рамзи, сразу стало понятно, что я проиграл. И сейчас я с этим смирился. Единственное, о чем я сожалею, это лишь о том, что несколько раньше я мог бы проиграть более изящно.

Алекс имел в виду тот неприятный вечер на направляющемся в Египет корабле, когда он настойчиво приводил ей всевозможные полуправдивые и предосудительные события из истории Египта с целью высмеять и опорочить в глазах Джулии своего нового конкурента. Но, что хуже всего, он не отказался от своих слов даже тогда, когда всем стало очевидно, насколько это огорчает их египетского компаньона по путешествию.