Но не изменится ли ситуация коренным образом, когда она узнает, что он использовал ее творение, чтобы пробудить Клеопатру?

Тяжелые шаги по коридору раздались так неожиданно, что они все втроем вздрогнули. Это был ее слуга, тот, которого она звала Актаму: огромный, сильный мужчина с лицом юноши.

– Она очнулась, – сказал он. – Сибил Паркер пришла в себя.

– Тогда мы направляемся к ней, – объявила Бектатен.

Сибил Паркер, раскинувшись, лежала на огромной кровати с балдахином на целой горе подушек. Приблизившись к ней, Рамзес заметил какое-то движение на ее лице, освещенном неровным светом огня в камине. Он с облегчением отметил, что на ее бледной шее не было видно ни ран, ни кровоподтеков. У ее ног, накрытых простыней, свернувшись клубочком, лежала изящная серая кошка, которая следила за ним пристальным взглядом, и это почему-то смущало его.

Хотя в спальню они вошли вместе с Бектатен и Джулией, Сибил, похоже, видела только его. И, глядя на нее, он снова ощутил то же необъяснимое чувство, что где-то он ее уже видел, возникшее у него, когда его взгляд выхватил ее в толпе гостей на лужайке.

В дальнем углу комнаты у окна молча стояли Актаму и Энамон; поодаль, у камина, как статуя застыла Бектатен, как будто полагая, что с расстояния ей будет проще воспринимать рассказ Сибил Паркер, каким бы удивительным он ни оказался.

– Вы спасли меня, – прошептала Сибил. – Вы спасли меня от того ужасного человека.

– Как вы себя чувствуете, Сибил Паркер? – спросил Рамзес. – Вы не пострадали?

– Откуда вам известно мое имя? Вы тоже меня узнали?

Он не успел ответить, потому что тут, шагнув вперед, вмешалась Джулия:

– Это я узнала вас. Я хорошо знаю ваши книги. Они очень нравились моему отцу, Лоуренсу Стратфорду.

– А теперь я так безнадежно испортила ваш праздник, – сказала Сибил, и в ее глазах блеснули слезы сожаления. Рамзес подумал, что и слезы, и жалостливое выражение лица были следствием ее усталости и изнеможения. – Надеюсь, вы все же сможете меня простить.

– Нет, что вы, все хорошо. – Джулия обошла кровать и присела на ее край с другой стороны, чтобы можно было взять Сибил за руку. – Вы ничем не испортили торжество.

– Это правда, – подтвердил Рамзес. – Вы были там одной из самых необычных и неожиданных гостий.

– О, я очень благодарна вам за то, как деликатно вы об этом выразились. Но тот мужчина… Тот сумасшедший пьяный мужчина…

– Его вы можете больше не бояться.

В интонации Рамзеса почувствовалась суровая завершенность, после чего наступило долгое молчание.

– Ну хорошо, мисс Паркер, – наконец произнес он, – а теперь вы должны рассказать нам, что заставило вас проделать столь долгий путь. Вы ведь американка, если судить по вашему акценту?

Рамзес ничего не сказал ни о загадочном поведении этой женщины, ни о сходстве выражения ее лица с давно потерявшейся Клеопатрой, которая на этот раз должна была быть мертва. И ничего не сказал о том, как странно на него воздействовали голос и манера держаться Сибил.