Здесь располагалась разведывательная школа абвера. Смеречинский и Крылов прибыли сюда первыми, а вскоре стали прибывать и остальные курсанты, и не только из Лодзинского лагеря.

И самое главное — сюда удалось попасть многим лодзинским подпольщикам, план Михайлова был выполнен. С первых же дней в осином фашистском гнезде стала действовать боевая, разветвленная подпольная организация.

Руководству абвера такое не могло присниться в самом кошмарном сне: оно само, собственными руками, переместило в свою разведшколу готовую к борьбе организацию антифашистов!

…Начальник разведшколы полковник Анберг во вступительной беседе с курсантами сказал:

— Фюрер, придя к власти, сразу же стал укреплять разведывательные органы. Руководителем абвера был назначен один из самых талантливых наших разведчиков адмирал Канарис, служивший еще кайзеру Вильгельму. Вам не обязательно знать руководителей отделов и групп абвера, но могу сказать, что это — опытнейшие разведчики, бесконечно преданные фюреру. «Абвер должен поражать Россию, как молния» — это слова нашего шефа адмирала Канариса. Наша разведшкола находится в непосредственном ведении одного из подразделений абвера — «Штаба-Валли», который руководит разведкой и подрывной деятельностью в тылу Красной Армии. Вас мы будем готовить по радиоделу и шифрованию, стрельбе, прыжкам с парашютом, вождению автомашины — всему тому, что вам необходимо для успешной работы. Непосредственно вашей подготовкой будет руководить известный вам майор Эймер.

Эймер встал, щелкнул каблуками и сел.

— Заниматься добросовестно. Повиновение руководству школы и инструкторам беспрекословное. Помните, что вы дали подписку служить Великой Германии, и если кто-нибудь из вас захочет обмануть нас, пусть подумает, что его ждет. Отсюда, буду откровенен, только два пути: или нашим агентом, или — смерть для отступников и предателей дела фюрера. Вопросы? Нет вопросов? Встать!

…В монастырском саду яблони уже таили средь темной листвы завязь, которая к осени обратится в сочные сладкие яблоки. Здесь было единственное место, где Смеречинский и Крылов могли поговорить, не опасаясь ушей осведомителей.

Впрочем, теперь они были не Смеречинский и Крылов, а Сагайдачный и Кедров. Командование разведшколы приказало всем курсантам выбрать себе псевдонимы. Подлинные фамилии должны были остаться только в картотеке, хранящейся в сейфе.

Смеречинский выбрал псевдоним «Сагайдачный». Вспомнилась любимая отцовская песня про гетмана Сагайдачного, который едет «попереду» своего войска громить чужеземных захватчиков. Сели, закурили.

— Надо проанализировать последний провал, — озабоченно сказал Николай.

— Да, это удар, — вздохнул Крылов. — Сильный удар. Семерых ребят увезли на расстрел, и не вслепую хватали, все — из нашей организации.

— Провал случайный — или немцам удалось внедрить к нам своего человека? Вот что сейчас главное.

— Гадов мы уже знаем наперечет: Цветков, Огрызко, Семенов, Евтюхин.

— Ну, с этими наши дела не имеют, предупреждены. Конспирацию соблюдаем.

— И все равно есть горячие головы. Вспомни Фильку Межуева: «Я летчик, до костей обгорел, зубами землю грызу — так я фашистов ненавижу».

— Вот и пропал не за понюх табаку.

Друзья задумались, привалившись спинами к плотным яблоневым стволам, слушая шорох молодой листвы. Думали они об одном: опасность явно нарастает, последние недели ходишь, как по острию ножа. Гестаповцам удалось наладить в разведшколе шпионскую сеть. Можно предположить, что те, кого арестовали, пренебрегали конспирацией. Несколько слов в минуту откровенности вроде бы порядочному человеку — а человек этот тут же бежит доносить.

Но почему не арестовали и их, руководителей организации? Может, ребята выдержали пытки и не назвали имен? А может, здесь хитрый ход: пока что оставить руководителей на свободе и проследить их связи, чтобы выловить всю организацию?

Какой тактики сейчас придерживаться? Может, прав курсант Сафонов, который ответил на предложение стать членом организации: