Напуганные эффективными бомбардировками Оршанского узла, гитлеровцы прибегли к новому маневру. Их уловка была своевременно установлена разведчиками.
А между тем росли ряды разведчиков «Неуловимых», продолжала расширяться география их деятельности.
Однажды хмурым ноябрьским утром Кондратьев доложил Максименко: немцы проводят мобилизацию местного населения для строительства оборонительных сооружений.
— Интересно, интересно, — как-то неопределенно отреагировал Максименко и вдруг спросил: — И что же вы, милостивый государь, прикажете нам делать?
Леонид Кондратьев быстро понял этот «дипломатический» язык: Алексей Петрович требовал, чтобы подчиненные не ограничивались фиксацией событий и фактов: «То, что прошло, не вернешь и не переделаешь. А вот, пораскинув умом над тем, что и как случилось вчера и позавчера, надо думать о завтрашнем дне, планировать его, а не полагаться на авось».
— Я считаю, надо разъяснить населению коварную затею фашистов и посоветовать уходить в леса, — предложил Кондратьев.
— В лес все уйти не смогут. Немцам, конечно, удастся захватить сотню-другую людей. А нельзя ли нам от этого пользу получить?
— Понял, товарищ подполковник. Надо внедрить своего человека в число мобилизуемых.
— О це дило, как говорят украинцы, — согласился Максименко.
Добровольцем на опасное задание пошел Колосовский Николай, житель деревни Рубашино Оршанского района.
— Раз надо для Родины, я согласен, — после раздумья сказал он, — Колосовский не подведет…
Прошел ровно месяц. 15 декабря 1943 года Колосовский через связных передал: вернулся благополучно, не с пустыми руками.
На следующий день Максименко встретился с разведчиком. Едва узнал его: изможденный, обросший седой щетиной. Лицо светится радостью, и, когда Максименко спросил: «Видать, нелегко было, Николай Захарович?» — он спокойно, как о далеком прошлом, ответил: «Не то слово, товарищ командир. Был настоящий ад: работали по 14 часов в сутки, все время на морозе, а питание — двести граммов хлеба из отрубей и три консервных банки баланды… Можно было бежать и раньше, но я мало чего знал. А сейчас есть о чем доложить. Это главное! А что худой — не беда. На живой кости мясо нарастет».
Колосовский работал на возведении первой линии обороны вдоль реки Лучеса на участке Бабиновичи — Осипово. Он подробно рассказал о характере возведенных укреплений. Сообщил данные и о второй линии обороны.
— За мужество и храбрость, за ценные разведывательные сведения объявляю вам благодарность, товарищ Колосовский! — Максименко крепко пожал руку этого мужественного человека.
— Я там до конца убедился, что песенка немцев спета: уж дюже они боятся наших, от одного слова «катюша» их в дрожь бросает, — ободренный благодарностью, продолжал свое повествование Колосовский. — Раз ударила «катюша» по соседнему участку, так все фашисты как очумелые бросились, кто куда, совсем забыли про нас. А я себе намотал на ус: в другой раз, когда «катюша» лишит их рассудка, надо бежать.
Слушая рассказ Колосовского, подполковник тут же решил: «Эти важные для Советской Армии сведения нужно срочно дополнить и передать по радио в Центр, а затем, со схемой, — через нарочного». Недели через две схема расположения траншей, дзотов, складов, артиллерийских батарей противника на участке от деревни Бабиновичи до деревни Рудаки была готова. В обстоятельной пояснительной записке к схеме, в частности, указывалось также расположение тяжелой артиллерии, возможность сигнализации ракетами, высадки десанта.
Такие же подробные и достоверные данные добыли разведчики «Неуловимых» и о других участках обороны противника в районе Орши. В декабре 1943 года Центр дал указание Максименко: через нарочного доставить в Москву схемы оборонительных рубежей гитлеровцев. Через несколько дней гонцом группы с объемистым пакетом с важными документами вылетел «Сокол» — радист Владимир Бынаев.
И на этот раз Центр высоко оценил зафронтовую деятельность чекиста Максименко. Новый 1944 год Алексей Петрович встречал кавалером ордена Красной Звезды, а через несколько месяцев его наградили орденом Кутузова 2-й степени.