— Винни, — позвала Камма своим бархатным голосом, в котором теперь слышались какие-то взволнованные нотки.
Девушка показалась в дверях. По своему обыкновению, она стояла, опустив голову, словно на нее сейчас должны были обрушиться удары и брань. «Глупая девчонка, — раздражено подумала Камма, — я ведь никогда не била ее…»
Да, возможно, это и так. Но удары можно наносить не только кулаками.
— Встань как следует! Выпрямись! Пора идти на встречу.
Винни невольно поежилась. Эти встречи привлекали и одновременно отталкивали ее. Тетя Камма была преданной ученицей пастора Прунка и его своеобразной, новоиспеченной секты, и Винни сопровождала ее на эти встречи, поскольку тетя желала этого, и пастор был единственным человеком, видевшим в ней хоть какую-то ценность.
Смысл его проповедей оставался для нее неясен. Ей никогда не позволяли общаться со своими сверстниками, ее детство и юность были отмечены ужасающей дисциплиной, сводящей на нет ее собственное «я». Тетя Камма не позволяла ей ничего. В школе она чувствовала себя безнадежно одинокой и отверженной всеми, потому что тетя запрещала ей играть с «этими неизвестно что из себя представляющими детьми», а у Винни не хватало силы воли противиться запрету тетки Она избегала общения с одноклассниками и те, в свою очередь, тоже сторонились ее.
Поэтому не было ничего странного в том, что взгляды пастора Прунка, выражавшие неразделенную симпатию, привлекали ее внимание. (При этом она не замечала в его взглядах оценку ее женских прелестей). И она почти внушила себе мысль о том, что понимает смысл его проповедей.
Разумеется, Прунк не был настоящим пастором. Была огромная разница между общепринятыми, идущими от самого сердца идеями крупных сект, таких, к примеру, к которой принадлежали Абель Гард и Криста, и сумасбродными идеями Прунка.
Он называл себя избранным, утверждая, что его посещают откровения, что само небо подало ему знак, чтобы он стал пастором, основал новый, свой собственный приход, именуемый «Святые избранники Прунка», и что в момент откровения он узнал, что мир погибнет 6 февраля сего года.
До этого дня ждать осталось не так уж и много.
Поэтому он тайком занял полузабытую пещеру на окраине города.
Там члены секты — а их всего было шестьдесят четыре человека — получили известие с небес о том, что им нужно искать убежище, потому что только им предстояло пережить грядущую катастрофу.
Пастор Прунк призвал их отказаться от золота и благ мира, ссылаясь также на предначертания неба. Сначала им следовало очиститься. И он обещал им сам заняться их грязным, земным богатством, припрятать все то, что было презренным в глазах неба. «Вам не попасть в Рай с карманами, полными Маммоны, — вещал он со своей кафедры, устроенной в пещере, где проходили встречи. — Я обещаю свести на нет ваши земные богатства, чтобы вы очистились перед наступлением великого момента».
Не все в приходе спешили последовать его призыву. В особенности Камма. Ей трудно было расстаться с деньгами. Разумеется, она приносила определенные дары. Крошечные излишки с бабушкиных банковских счетов. Но с основной суммой денег она просто никак не могла расстаться.
Пасторский приход был на редкость сплоченным. На девяносто процентов он состоял из одиноких, не слишком умных пожилых женщин, имевших некоторое состояние. В приходе было несколько детей, а также пара овцеподобных мужчин, внимавших пасторскому краснобайству с низко склоненными головами и слепо верящих его угрозам.
Лишь единицам казалось трудным уловить логику в проповедях Прунка. Если миру суждено погибнуть, а им выжить, как же тогда будет обстоять дело с экономикой? Какой смысл в том, чтобы разрушать материальные ценности? Ведь они окажутся в таком случае просто в пустом пространстве… Нет, эта арифметическая задача была явно не по зубам этим смиренным прихожанам и пастор, конечно, лучше них понимал, как все устроить, когда придет время.
У Каммы была другая проблема: ее сын Ханс-Магнус. Да, жизнь и душа ее сына могли быть спасены, если Винни займет его место в убежище. На Винни Камме было наплевать. Пусть та погибает. Но девушка обязана была ходить на встречи вместо Ханса-Магнуса, так сказать, держать для него наготове место на небесах. И тогда он смог бы пережить катастрофу, даже находясь вдали.
Все было страшно запутано. Только слишком уж примитивные души могли усмотреть логику в сомнительных душеизлияниях пастора.
Винни, разумеется, ничего не знала о том договоре, который заключили между собой пастор и тетя Камма. Она послушно тащилась на встречи и с трепетом внимала пасторским предначертаниям, радуясь, когда его лихорадочный взгляд искал ее взгляда И тогда она чувствовала, что что-то из себя представляет. Ведь кто-то смотрел на нее!
Многие другие члены прихода радовались совсем по иному поводу: они с триумфом думали о тех, кто был за пределами их убежища, кто ничего не знал о благословленной самим небом секте и поэтому обречен на гибель. Эти бедолаги ни о чем даже не подозревали — и осознавать это было так приятно! Конечно, некоторые из прихожан рассказывали своим знакомым о предстоящем конце света, но те относились к этому с полнейшим презрением. Подождите! Сами все увидите! Настанет день, когда вы будете корчиться в предсмертных муках у входа в подвал и умолять, чтобы вас туда впустили! Но будет уже поздно. Находиться в убежище будут иметь право только избранные.